Библиотека в кармане -русские авторы

         

Фадеев Александр - Разлив


Александр Александрович Фадеев
Разлив
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Эта земля взрастила полтора миллиона десятин гигантского строевого
леса.
Мрачный, загадочный шум вечно плавал по темным таежным вершинам, а
внизу, у корявых подножий, стояла первобытная тишина. Она скрывала и тяжелую
поступь черного медведя, и зловещую повадку маньчжурского полосатого тигра,
и крадущуюся походку старого гольда Тун-ло. Под его мягким улом сухой лист
шебуршал чуть слышно и ласково.
Плодородные берега Улахэ родили буйные дикие травы и изнывали в тоске
по более совершенному потомству. Племянники Тун-ло, перебравшись сюда из
чужой для них Сунгарийской долины, впервые пробовали ковырять деревянной
сохой жирный улахинский чернозем.
В те времена полуразрушенные валы и рвы древних крепостей Золотой
империи обрастали крепкими дубами, а каменные ядра, разбросанные по пади
сгнившими впоследствии катапультами, покрывались ярким бархатным мхом, и ими
резвились в травяной сени веселые лисенята. Первый русский пришелец - Кирилл
Неретин - поднял твердый коричневый дерн железным плугом, и его
свежевыстроенные амбары ломились от полнозерного хлеба.
Теперь Кириллу Неретину семьдесят пять лет, гольду Тун-ло - девяносто
три, а Жмыхову, леснику, - сорок семь. Но в те времена Тун-ло не имел еще ни
одного седого волоса, Неретин был первый человек с русой бородой, который
увидел гольда, а Жмыхов пришел неизвестно откуда через двадцать один год
после Неретина, и то ему было всего восемнадцать лет от роду.
За Неретиным народ хлынул лавиной. Неумолчно визжали пилы, стучали
топоры, в долине редели леса, и пыльный желтый тракт на двести верст
прорезал угрюмые дебри от Спасск-Приморска до Сандагоу.
Пришельцы не знали здешних законов. Им чужда была дикая воля
Сихотэ-Алиньских отрогов. Они несли с собой свой порядок и свои законы.
Так старое смешалось с новым...
Был Тун-ло коряв и мшист, как лес: дикая кровь предков мешалась в его
жилах с янтарной смолой, что текла по кедровым венам в заповедных улахинских
чащах. Жмыхов без промаха бил белок в охотничий сезон, легко гнул правой
ладонью медные пятаки, а кровь его бурлила, кипела и пенилась, как березовый
сок весною. Вместе они проникли и на далекий север к чукчам, и на
серебро-свинцовые рудники в Тетюхинской бухте, и на золотые прииски Фудутун
в верховьях Имана.
И когда, женившись, Жмыхов осел на хуторе в среднем течении Ноты,
Тун-ло подумал, что кончилась последняя хорошая жизнь какого бы то ни было
гольда на этом свете.
2
Наступила весна, а с весной пришла ежегодная пантовка*. Жмыхова
схватила малярия, и он не мог идти в тайгу. Постоянным его спутником на
охоте была дочь. Она справлялась с винтовкой лучше любого деревенского
парня, готовая сравняться с отцом, у которого была самая верная пуля во всей
волости. Однако отпускать Каню одну на большого зверя он еще не решался.
______________
* Добыча молодых оленьих рогов - пантов, которые употребляются
китайцами на лекарства. (Примеч. А.Фадеева.)
- Что ж, паря, пойду я? - сказала жена Марья. Вернее, она задала
вопрос, но Жмыхов знал, что ее теперь ничем не удержишь.
Была пантовка, какой не видали за последнее десятилетие, и Марья,
тряхнув стариною, поддержала честь жмыховской фамилии. Обыкновенно самым
последним спускался с сопок старый гольд Тун-ло, но в этом году он уже
вернулся, а Марьи еще не было.
Поправившись, Жмыхов расставил по верховым ключам и притокам Ноты
нерета, каждый день переполнявшиеся серебристыми хариусами и толстыми
пятнистыми





Содержание раздела