Федоров Игорь - Новое Небо 3
Игорь ФЕДОРОВ
ПЕРВАЯ ПЕЧАТЬ
1. СОВЕТ
- А я вам говорю, что хватит нам в стенах четырех сидеть! - Колдун
увлекся и хватил кулаком по столу. Сам испугался своего всплеска,
отдернул, как от полуденного песка, руку, взметнул седые космы, оглядел
собрание.
Остальные члены Совета недоуменно воззрились на него. Но не только
недоуменно... Казалось, в воздухе зависла боевая стрела.
- В каких это стенах? О чем ты? - Вождь был сама учтивость. Ласково
поглаживал Колдуна взглядом, но желваки на скулах не сулили ничего
хорошего. Колдун прищурился от едкого света в палатке...
- Да... так, выражение такое... прочел в книгах...
- Так ты может и читать умеешь?
- Ну, умею... немного... а чего такого?.. на то я и колдун.
Теперь онемел и Вождь. "И он до сих пор скрывал?!"... И так легко в
этом сознался?!... И кто же он после этого?!" Колдун, будто и в самом деле
не понимал происходящего, обводил взглядом палатку. Стол, отшлифованный
локтями и мисками, из цельного куска дерева, найденного еще дедом Вождя.
На нем правый кулак Утюга. Левой рукой Утюг поглаживает рукоять меча. Он
как всегда спокоен - внешне. Рядом с Утюгом стол упирается в шест,
держащий палатку. С него свисает колчан Вождя. Его прижимает Лайк - уже в
оборонительной позиции и готов прорубаться на волю. А на табурете у выхода
сидит Сироп - схватился дрожащими руками за колени и чередует взгляды -
выжидающе-угодливый на Вождя и напряженно-затравленный на Колдуна. Да...
Не ждал Колдун такой реакции. А может и ждал? Колдун часто удивлял Вождя
неожиданными идеями и поступками. Потому и стал Колдуном. Вот и сейчас -
случайно ли он проговорился о своем Умении, именно в тот момент, когда
решается судьба поселка?
Пора уже прервать затянувшееся молчание. Пауза угрожает разродиться
действием. Лайк ли с боевым кличем прорубит полог и понесется сеять панику
по поселку? Сироп ли, желая быть праведнее самого папы (опять из книг
выражение?), вцепится в глотку лжеца-колдуна? Утюг ли извлечет из ножен...
Вождь тоже недаром был вождем. Он пришел в себя первым. Нарочито
небрежно встал, окинул Совет мрачным взглядом - и это лучшие бойцы
поселка?! - попытался расправить плечи - палатка не пустила, - и приказал
Колдуну:
- Идем. Покажешь.
И, не дожидаясь отклика, стремительно вышел из палатки.
Солнце на мгновение ослепило его, но он уверенно зашагал в дальний
конец поселка - к жилищу Колдуна. Сзади - он не столько слышал, сколько
знал - плелись остальные.
Для воинов они отвратительно умели владеть лицом. Как охотники или
шпионы. Поэтому, когда Совет дошел до палатки Колдуна, сюда же стянулось
почти все население поселка. Женщины бросили свою вечную стряпню и суету,
дети забыли свои обычные драки, воинам почудился в угрюмом молчании сигнал
тревоги, старикам и так нечего было делать... Слишком красноречивые были
лица у членов Совета. Дошли...
Вождь взирал на свой народ, скрестив руки на груди, по-прежнему -
молча и скорбно. Толпа расступилась, пропуская Колдуна - он доплелся
последним. Откинул полог. Вождь ждал. В палатке послышался звон утвари,
приглушенное бормотание. Матерчатый конус откашлялся клубом пыли...
Наконец появился сам Колдун, прижимающий к груди старинную книгу.
Такие книги раньше валялись повсюду. Ими разводили огонь, игрались
дети, подпирали стоящий котел... Все равно никто не мог понять для чего
они, зачем древние столько их наплодили - читать никто не умел, да и не
стремился. Другое дело - железо. Его попадалось до обидного мало, почти
все уходи
