Федотов Виктор Иванович - Высота
Виктор Иванович ФЕДОТОВ
ВЫСОТА
Документальный рассказ
В марте 1980 года Указом Президиума Верховного Совета СССР
бывший командир противотанкового орудия 369-го отдельного
истребительно-противотанкового дивизиона 263-й стрелковой дивизии
Герой Советского Союза Н. Кузнецов награжден орденом. Славы I
степени. Он стал четвертым в стране Героем Советского Союза и полным
кавалером ордена Славы.
К ордену Славы I степени старший сержант Н. Кузнецов был
представлен в феврале 1945 года. Но получил эту высокую награду лишь
тридцать пять лет спустя. Тогда, в сорок пятом, на пороге победной
весны, война полыхала еще вовсю, жестокими боями катилась на запад,
наши части стремительно шли вперед, и не всегда награды поспевали за
награжденными, павшими и живыми...
В этом документальном рассказе повествуется непосредственно о
том бое, за который Н. Кузнецов был представлен к ордену Славы I
степени.
Почему-то эту высоту называли "Сердце", хотя она была безымянной и,
как и многие другие высоты, числилась на воинских картах под определенным
номером. "Мин херц", "Сердце, тебе не хочется покоя", - горько шутили
уцелевшие после боя на ней бойцы, вспоминая слова из широко известных
кинофильмов. Но шутить они будут уже потом, после того горячего, памятного
боя, когда все утихнет, присмиреет, когда высота перестанет извергаться
огнем, словно взбунтовавшийся вулкан, и замрет, обессилев.
Тишина наступит потом, а пока до нее было еще далеко, и Кузнецов даже
не представлял себе, чем все может кончиться для ребят из его расчета и
для бойцов комбата Бурова.
За несколько часов до боя его вызвал командир батареи Кузьменко. Был
он сосредоточен, выглядел усталым даже глаза запали. Да разве он один?
Последние дни как только вступили в Восточную Пруссию, работы было хоть
отбавляй, батарея все время, что говорится, на колесах: сходились лоб в
лоб с вражескими танками, отбивали атаки озверевших от бессилия
автоматчиков, громили направо и налево огневые точки противника. Одним
словом, "глухари", как иронически ласково окрестили артиллеристов,
трудились на износ. И еще эта чертова февральская непогодь - серое, унылое
небо сыпало то снегом с дождем, то дождем со снегом, дороги раскисли,
никакие сапоги не вытерпят. Как тут не устать?
- Ну, какие новости, старший сержант? - Кузьменко протянул озябшую
руку, и Кузнецов сразу определил: эти слова - так, присказка. Зря комбат
вызывать не станет, значит, сейчас последует приказ. Правда, Кузьменко
всякий раз, давая ему, Кузнецову, приказание, как бы и не приказывал
вовсе, а лишь предлагал выполнить задание. Так повелось: в батарее
Кузнецов слыл самым опытным и надежным командиром орудия. Кузьменко знал о
нем почти все: не раз тот бывал с разведывательными группами во вражеском
тылу, потом, после ранения и госпиталя, стал артиллеристом - сначала
разведчиком, затем прекрасным наводчиком на "сорокапятке", командиром
расчета, со штурмовой группой первым ворвался в Севастополь, водрузил
знамя на вокзале, даже был представлен к Герою, но с Героем что-то не
вышло, получил орден Красного Знамени, а уже после Севастополя - две
Славы, а двумя медалями "За отвагу" был награжден еще до штурма. Словом,
Кузнецов в глазах Кузьменко был превосходным командиром расчета, и потому
отношение к нему было особое, чуть ли не дружеское. Пожав ему руку, комбат
сказал:
- Бурову надо помочь, Николай Иванович. Очень нуждается в твоей
помощи. С командиром взвода я уже говорил. Решили два орудия придать
батальону
