Фисенко Анатолий - Шаг Из Тьмы
Анатолий Фисенко
ШАГ ИЗ ТЬМЫ
Луна выглянула из-за летящих туч, посеребрив их матовым блеском.
Посветлевший лес притих, а затем снова очнулся ночными шорохами: заплакала
неведомая птица, заухал филин, в кронах спящих деревьев простонал верховой
ветер.
Стараясь особо не хрустеть валежником, я неторопливо шел по тропинке
туда, откуда тянуло дымком и присутствием человека. Костер оказался в
указанном Прохором месте. Возле огня сутулился на пеньке пожилой мужчина в
черном дождевике, рядом лежали "тулка" и рюкзак. С минуту я попривычке
наблюдал из темноты, оценивая обстановку, потом шагнул на свет и кашлянул.
Охотник вздрогнул, поморгал и хриплым со сна голосом осведомился:
- Вы... кто?
- Лесник, точнее, его помощник. Шел мимо, гляжу - чужой да с ружьишком.
Балуются тут иногда.
- Лицензию на отстрел? - мужчина полез за пазуху.
- Зачем же? Верю. Закурить не найдется?
- Пожалуйста, - он с готовностью вынул пачку "беломорканала", закурил
сам, протянул мне. Я присел на соседний пенек и тоже задымил, прислушиваясь
к окружающему.
Лес высился вокруг черной мрачной громадой, чудился хруст ветвей, шепот
людей, какие-то тени между деревьями.
- Подстрелили кого-нибудь?
- Увы, - собеседник дружелюбно улыбнулся, дремать ему, видимо, уже
расхотелось. - Всего первый день. А вообще-то места знакомые, бывал.
- И я люблю поохотиться. На крупную дичь... Значит, бывали? А вроде
личность не припоминаю, прошу прощения.
- Вы тогда пешком под стол ходили. Знаете поблизости Мертвую усадьбу?
- Дурное место по мнению стариков: вампиры, оборотни и прочая нечисть.
Сказки, конечно.
- Вот-вот. Но мне когда-то довелось там ночевать, так чуть в них не
поверил. Хотите расскажу? До рассвета всеравно далеко и сон пропал.
- Конечно, - сказал я, отводя глаза от пламени, - еще только полночь и
мне пока некуда спешить.
- Тогда пододвигайтесь, слушать долго. И простите за газетный стиль, я
ведь по профессии журналист.
Эта история случилась в мою довоенную бытность корреспондентом маленькой
районной газеты, в то время, когда приходилось много разъезжать по селам и
хуторам, затерянным в Глухмянской пуще, ночевать где попало, а порой всю
ночь напролет трястись в телеге по бездорожью. Я был молод, самонадеян и
любое поручение редакции воспринимал чуть ли не со щенячьим восторгом.
Однажды в начале сентября я выехал в деревню Гниловатку для "освещения
факта единичного приручения лося". Дождь, ливший неделю, размыл лесную
дорогу, лошадь постоянно вязла в грязи и мой возница, седобородый тщедушный
старичок, осип от ругани. Ночь была звездная, с неба замазанного тучами,
беспрестанно моросило - мы вымокли, продрогли и в довершение ко всему
заблудились. Когда кобыла стала и ни уговоры, ни понукания не стронули ее с
места, возница бросил кнут в телегу и повернулся ко мне. Во тьме тускло
блеснули зубы.
- Приехали, гражданин корреспондент. Станция Березай хошь ни хошь,
вылезай.
Он захохотал, как филин, и неожиданно выругался. Я скорее догадался, чем
увидел, что он искоса разглядывает покосившийся придорожный крест. Таких
уже попадалось с десяток - и каждый раз старик снимал фуражку и кланялся,
так что его неожиданный атеизм выглядел несколько странно, впрочем, тогда
меня волновало другое: выспаться и хоть немного обсушиться.
- Где располагаться будем, Семеныч? Надеюсь, не на дороге?
- А хоть бы и так, - он сплюнул в темноту. - По мне лучше в берлоге, чем
в Мертвой усадьбе. Поганое место.
- Усадьба? - оживился я. - И переночевать найдется?
