Фомин Егор - Лестинца
Егор Фомин
Лестинца
Пролог
Весело щебетали птицы. Летнее полуденное солнце нежно ласкало
коротко стриженную голову молодого парня в камуфляже, сидящего на
краю молочно-белой безупречно отполированной ступени.
За его спиной, с обеих сторон от поднимающейся вверх лестницы
желтели камни развалин. Но они не были интересны парню в камуфляже.
Он спал, свесив голову, и положив руки на автомат.
Испуганно вспорхнули птицы из кустов, окружавших полянку. И на
лужайку, поросшую нежной травой и полевыми цветами, вывалился
встрепанный запыхавшийся молодой человек, с горящими огнем глазами,
спрятанными за стеклами очков.
- Пришел, наконец, - поднял голову парень в камуфляже, цепко
подметив, что туго набитый рюкзак пришедшего, вздувающийся уродливым
горбом, расползается по швам, - ну пойдем.
С этими словами он легко поднялся, закинул за спину ранец,
поправил штык-нож, повесил автомат на шею и, положив на него руки,
легко зашагал вверх.
- А вы, собственно, кто? - удивленно спросил молодой человек,
тревожно поправляя очки и тяжело переводя дыхание.
- Кто положено, - бросил через плечо парень, продолжая
подниматься, - идем-идем.
Человек в очках еще раз подоткнул их пальцем, поправил рюкзак и
тяжело начал подниматься вверх.
1
Через деревню Большие Бугры идет лишь одна дорога, зато
окрестные холмы, как это знают все деревенские, истоптаны
тропинками. И только немногим известно про одну из них, которая не
заканчивается в холмах, а вьется дальше на болота. Пытливого и
упорного путника она проведет и дальше через самые топи, и подведет
к подножию лестницы, что уходит в облака. Но в ясную погоду
некоторые обладатели особо острого зрения могут увидеть, что она
тонкой нитью тянется дальше в высь.
Ступени подножья молочно-белые неестественно нетронутые
временем, широкой дугой опирались на землю. Они выглядели чуждыми
траве, что росла рядом, и вообще всему этому миру. Пятую ступень
перегораживали ворота, с обеих сторон к ним прижимались храмовые
постройки, от которых начинался парапет вдоль всей обозримой
лестницы. И ворота и постройки выглядели самыми что ни на есть
обычными, целиком принадлежащими этому миру. Где-то в другом месте
их отделка, может быть, и показалась бы великолепной, но здесь, по
сравнению с чистыми идеально отполированными ступенями они выглядели
излишне вычурно, и в то же время блекло. Может быть поэтому,
бросались в глаза самые незначительные мелочи в отделке пристроек.
Совершенно невзирая на очевидную святость ступеней, с краю
самой нижней вольно устроился человек средних лет. По его когда-то,
пожалуй, даже утонченному, а теперь под глубокими застарелыми
шрамами лицу трудно было определить происхождение и точный возраст
владельца. Серебро висков, среди коротко и неровно стриженых темных
волос, было сродни шрамам, а отнюдь не годам. Сапоги до колена, из
плотной но мягкой кожи, подбитые железом, кожаная куртка, наручи и
оплечья, рукоять меча над плечом, широкий пояс с двумя тяжелыми
кинжалами, шесть метательных ножей на перевязи крест-накрест,
окованное сталью копье в рост, которое не выпускала его жилистая
сильная рука, также не выдавали в нем никого, кроме человека
военного. Оставив дорожный мешок у ног, он откинулся назад, невзирая
на распространенное убеждение, что спать на лестнице неудобно, и,
прикрыв веки, спокойно дремал, убаюкиваемый жарким приполуденным
солнцем.
Казалось, человек не слышал шума и гама, что разносились от
обильной свиты местного государя. Для того было постав
