Фрадкин Борис - Гомункулус, Или История Одного Эксперимента
Борис Захарович Фрадкин
ГОМУНКУЛУС,
или История одного эксперимента
...Быть или не быть?
Вот в чем вопрос...
В. Шекспир. "Гамлет"
Такой жары, да еще в первой половине мая, не помнили даже
старожилы города. Здесь, далеко на севере страны, температу-
ра в полдень была выше, чем за тысячи километров, на берегах
Черного моря.
Члены ученого совета, рассаживаясь вокруг длинного, свер-
кающего лаком стола, обмахивались газетами, вытирали платка-
ми потеющие лица, шеи, лысины. В кабинете ректора, несмотря
на распахнутые окна, было душно, как бывает накануне грозы.
Вадим Сергеевич, ректор института, невысокий упитанный
мужчина с гривой седых волос и круглым мясистым лицом, уста-
ло поднялся на ноги. Он нетерпеливо поглядывал на тех, кто
запоздало появлялся в дверях и медлил, разыскивая свободное
место.
- На повестке дня нашего внеочередного заседания один
вопрос, - произнес он рокочущим звучным голосом, - это бесп-
рецедентный эксперимент, который сегодня ночью произвела
старший научный сотрудник кафедры хирургии мозга Барботько
Ася Давыдовна, - Вадим Сергеевич метнул недобрый взгляд в
дальний угол кабинета, где сидела Ася Барботько. - Не прошло
и недели после трагической гибели Софьи Николаевны Бельской,
известного ученого и нашего товарища, а Барботько имела
нескромность взять на себя руководство кафедрой. Хотя, дол-
жен сказать, у нас намечены более достойные кандидатуры.
- Руководство темой... - поправил ректора слабый голос
Аси.
- Что вы сказали? - нахмурился ректор.
- Я возглавила руководство темой, а не кафедрой, - громче
повторила Ася Барботько.
- Не считаясь ни с мнением ректората, ни с той принципи-
альной позицией, которую в этом вопросе занимает наша науч-
ная общественность, - в голосе ректора зазвучал металл, -
сегодня ночью, тайком, Ася Давыдовна произвела пересадку че-
ловеческого мозга.
Тишина установилась такая, какой еще не случалось на со-
ветах медицинского института. Прекратилось поскрипывание
стульев, на которых поудобнее устраивались члены совета,
смолкло шуршание газет, которыми они обмахивались. Не только
все в кабинете, но, казалось, и Гарвей в золоченой раме на
стене в изумлении уставились на Асю.
Тишина была столь напряженной, что Вадим Сергеевич должен
был сделать паузу.
- Сейчас, в эту минуту, - продолжал он погодя, - в экспе-
риментальной операционной кафедры живет существо, скроенное
по методе безумного уэльсовского Моро.
Двадцать шесть пар глаз рассматривали Асю тяжело и недру-
желюбно, - так рассматривают человека, с которым годами де-
лили хлеб-соль, а он вдруг отплатил тебе самой черной небла-
годарностью.
Внешность Аси была самая заурядная, если не считать роста
(последствие акселерации!) - спокойное, чуть продолговатое
лицо, которое всегда оставалось невозмутимым, светло-серые
спокойные глаза, коротко подстриженные под мальчика темные
волосы. В студенческой среде Асю знали больше как незамени-
мого члена баскетбольной команды института, нежели научного
работника.
На ней были коричневые брюки, легкая белая кофточка и яр-
ко-красные лакировки на "платформе".
- Барботько втянула в свою авантюру студентов-выпускни-
ков, - достаточно громко заметил сидевший по правую руку от
ректора проректор по научной работе. - Это вдвойне отягощает
ее вину.
- Так уж сразу и вину... - усомнился профессор Гликин,
заведующий кафедрой терапии, тучный мужчина, прозванный сре-
ди студентов за свою внешность "мистером Пиквиком". - А мне
так по душе та страшная бом
