Хаецкая Елена - Голодный Грек, Или Странствия Феодула
Елена Хаецкая
Голодный грек, или Странствия Феодула.
Перед вами — «история» в историях Елены Хаецкой.
История «второго Рима» — Константинополя — глазами нищего и отчаянного
грека-авантюриста, не удивляющегося ни «интересным временам», в которые живет,
ни невероятным чудесам, которым — свидетельствует!..
История человека, коему довелось жить в грязную, пьяную, веселую эпоху
раннего Средневековья — и наблюдать с простой своей повседневной точки зрения,
сколь не похоже было истинно происходившее на то, о чем еще предстоит написать
и высокоумные хроники, и изысканные романы...
Так все-таки— ЧТО ЭТО?
«Фэнтези»? «Альтернативка»? Что-то, чему и имени-то толком не
подобрать?
Не важно.
Главное — ЭТО ИНТЕРЕСНО.
ЭТО — Елена Хаецкая, и этим все сказано!
1252
Голодный грек и на небо пойдет.
Хазарская поговорка
Раймона де Сен-Жан-д'Акра в действительности звали Феодулом. Начинал он
жизнь подлинно как ни то ни се, и только годам к тридцати словно бы случилось с
ним что-то. Подтолкнул ли кто Феодула в лихой час под руку; шилом ли ему пониже
спины попали? Да и то спросить: во-первых, кто именно попал? И во-вторых,
истинно ли то было шило или же, если поискать, открылась бы некая иная причина?
Собою Феодул был, прямо сказать, невиден. Росту совсем нехорошего,
низкого; лицом как бы взрыхлен, или, иначе выразиться, вспахан; весь в прыщах,
оспинах, вмятинах, рытвинах и пятнах. Точно вороны его по щекам когтями драли.
Только волосом и был Феодул хорош; богатые волосы, такого цвета, каким бывает
золотой безант с изрядной примесью меди, если между пальцами его потереть. По
обыкновению миноритов, подбородок он брил, отчего прыщи только умножались, а на
темечке носил гуменце, дабы Духу Святому нашлось куда опуститься.
Одежды на Феодуле были черны, грязны и совершенно оборваны, а заплатаны
лишь на некоторых местах. Ходил он бос, по правилу своего ордена; на поясе
носил вервие вида весьма грубого и взлохмаченного; к вервию крепил жидкие четки
с явной нехваткой зерен и какое-то особенное, вырезанное из желтоватой кости,
изображение Божьей Матери с треснувшей, впрочем, головой, которое помогало ему
в трудные минуты подходящим наставлением и помаванием десницы с зажатым в
пальцах крохотным крестиком.
Сам себя Феодул именовал братом Раймоном и некоторое время исправно
монашествовал в среде миноритов Акры. Однако ж, когда дознались о греческом его
происхождении и имени, то все же так и не выпытали, истинно ли в католическую
веру он окрещен и как исповедует касательно Духа Святого: в константинопольском
ли заблуждении пребывая или сердечно веруя истине латинского догмата?
Впрочем, и в этом дознании усердия явлено было совсем немного, ибо
Феодул представлялся человеком совершенно скучным и малозначительным.
Так вот и плелась жизнь Феодула, нога за ногу, точно хромец по горной
дороге, в явном прозябании и даже ничтожестве, покуда не случилось одному
минориту по имени брат Андрей из Лонжюмо отправиться в Восточные пределы, в
земли монголов, имея поручение к их владыке от короля франков Людовика, во всем
христианском мире прозываемого Святым Королем.
Брат Андрей представил королю подробный отчет о своем путешествии — а
длилось оно без малого два года — и потратил на составление пергаментов три
седмицы упорного труда.
Все то время, пока брат Андрей писал, Феодул бродил вокруг да около,
заглядывал к брату Андрею в оконце, становясь для того на цыпочки, а потом
часами сам с собою рассуждал о чем-то, беззвучно шевеля толсты
