Хлумов Владимир - Восьмое Дело Максимова
Хлумов В.
Восьмое дело Максимова
Из всех снов мы называем реальностью тот, от которого никогда не про-
сыпаемся
Шла вторая половина дня. В списке Максимова из восьми запланированных
дел остались невыполненными три, из которых беспокоило только последнее,
и то не столько своей важностью, сколько неопределенностью.
Список, приклеенный слева от руля над вентиляторным выходом, трепетал
желтым флажком какой-то банановой республики. Клейкая заграничная бумаж-
ка от постоянного снимания для зачеркивания выполненных дел уже подсох-
ла, и флажок, того и гляди, мог слететь. Впрочем, и остались-то сущие
пустяки: взять торт в столе заказов - дело номер шесть, и дело номер
семь - забрать Настеньку из Университета. А вот последнее, восьмое, на-
писанное в сокращенном варианте, выглядело так:"у-ть об-щее". Что это за
уть общая? Убей Бог, Максимов никак не мог вспомнить, хотя весь список
был составлен накануне его же собственной рукой. Вот "З-ать Н." - озна-
чало забрать Настеньку из университета, но эта "общаяя уть" напрочь вы-
пала из головы.
Ну-да будем действовать последовательно, а там все и прояснится, в
который раз приободрил себя Максимов. Да и что это все по сравнению,
например, с делом номер три: "вы-ть кос-м" - выкупить свадебный кос-
тюм-тройку, шитый по заказу. Максимов вспомнил последнюю примерку без
особого восторга. Старый еврей портняжка долго общупывал и обмеривал
Максимова, будто тот был не человеком, а негабаритным грузом. Приговари-
вал еще, мол костюм как фамилия, - на всю жизнь. И Максимов тогда вспом-
нил отца, похороненого в свадебном костюме. Быстро располневший после
женитьбы, Максимов-старший вылупился из костюма, словно мотылек из ку-
колки, и тот так и провисел в шкафу, пронафталиненной мумией. А когда
умер Максимов-старший, пиджак и брюки разрезали на заду по-полам и так
похорноили покойника, в приличном виде.
Жалко было отца Максимову, но он отогнал печальные мысли прочь. Ведь
был он полная великовозрастная сирота и за отцом мог вспомнить и мать.
Ведь и она умерла... Эх, да как бы она порадовалась теперь за сына. Дол-
го Максимов ходил в холостяках, и когда все вокруг махнули на него ру-
кой, вдруг такое счастье привалило... Настя, Настенька... фантастическая
мечта мужского сердца. Чем она покоряла? Во-первых, обольстительной кра-
сотой таких ножек и бедрышек, мимо которых без замирания пройти невоз-
можно, а впридачу, покоряла добрым женским характером. Как же повезло
Максимову! Он и сам это понимал и часто боялся, что все это только ему
чудится. Ну что он такое? Местами уже лысеющий кандидат наук, в ста-
реньком обшарпаном жигуленке, и вдруг такое счастье, иначе и не скажешь,
- привалило. Верите ли? Он иногда даже руки сжимал, словно боялся, что и
она заметит, как он ее не достоин. Ведь, в сущности, он считал себя неу-
дачником. Еще несколько месяцев назад ему казалось, что он уже почти все
знает о своей жизни и от этого выглядел каким-то безликим серым пятном с
потухшим взором. Даже это представление о жизни, как о чем-то цельном,
отдельно лежащем встороне, и о том, что человек не живет, а лишь листает
страницы давно написанной книги, он вычитал где-то у Бродского, и оно
прилипло, засело в мозгу и грызло его изнутри, пока не появилась Анаста-
сия. Говоря простым языком, она его вернула к жизни.
Сейчас он уже остановил машину у стола заказов и, закрыв глаза, пы-
тался представить Наcтю. Выходило неопределенно и зыбко, но не смотря на
это, вопреки отсутствию конкретных
