Библиотека в кармане -русские авторы

         

Цветаева Марина - Мой Пушкин


Марина Цветаева
Мой Пушкин
Литературное наследие замечательного русского поэта Марины Цветаевой
(1892-1941) состоит не только из неповторимых стихов и поэм, стихотворных
драм и трагедий, но и из интереснейших, также чрезвычайно оригинальных
образцов прозы. Предлагаемый читателям Очерк "Мой Пушкин" - не
литературоведческая работа. Это скорее психологический этюд, попытка
воскресить и воспроизвести детское восприятие пушкинского творчества,
которое - при всей наивности этого восприятия - оказывалось первой, на всю
жизнь неизгладимой школой не только поэтических впечатлений, но и
нравственных понятий. "Мой Пушкин" написан в 1937 году и проникнут той же
яростной ненавистью к расизму, которой дышат антифашистские стихи Цветаевой
(цикл о Чехословакии). Созданный еще в годы эмиграции (Марина Цветаева
вернулась в Россию в 1939 году), этот очерк, как и все лучшее, что вышло
из-под пера Цветаевой, свидетельство глубокой искренности признания,
сделанного ей еще в 1925 году: "...Не быть в России, забыть Россию - может
бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри - тот
потеряет ее лишь вместе с жизнью".
Два слова о прозе Марины Цветаевой
"Мой Пушкин" - это проза необычная: проза поэта. И необычайная - проза
о поэзии.
Это рассказ о вторжении в душу ребенка стихии стиха. И рассказ о
неумолчном ответном эхе, родившемся в этой душе. Незаурядной душе: ребенку
ведь и самому предстояло стать поэтом, да еще выдающимся, решительно
непохожим ни на кого на свете.
Это проза-воспоминание и проза-прозрение. Проза-исповедь и
проза-проповедь. А сверх всего проза-исследование, психологическое
исследование. Впрочем, это обязательные черты почти всего, что написала
Марина Цветаева как прозаик. Удивительные черты. Удивительные в своем
сочетании. Они сделали ее прозу явлением столь же неповторимым, как и ее
поэзия.
Ровесница Маяковского, высочайше ценившая мощь его поэтического голоса,
Цветаева в свой черед была одним из революционных преобразователей (или -
лучше! - обогатителей) русского стиха. Она открыла в нем неведомые прежде
возможности - смысловые, ритмические, звуковые. Или иначе: эти возможности
сами открылись ей, потому что кому-то когда-то должны же были они открыться,
дабы стать потом достоянием всех?! У нее была любимая мысль: природа, время,
история выбирают поэта, чтобы выразиться через него - выговориться его
устами. И однажды она так объяснила происхождение своих исканий: "Каким-то
вещам России хотелось сказаться, выбрали меня. И убедили, обольстили: только
ты! Да, только я. И поддавшись... повиновалась, выискивала ухом какой-то
заданный слуховой урок".
Этот заданный самой Россией слуховой урок стал поэзией Марины
Цветаевой. И ее прозой тоже!
Как сравнительно недавно Маяковский, Цветаева еще и сегодня - трудный
поэт. Слишком неклассический. Слишком нетрадиционный. Пушкин когда-то крайне
просто растолковал механизм привычного восприятия искусства: помните -
"читатель ждет уж рифмы розы..."! При такой настройке души и слуха на
привычный лад ловить цветаевскую волну - дело заведомо безнадежное. От нее,
как в свое время от Пушкина, как во все времена от всех настоящих поэтов, не
дождешься этой "розы". Разве что (как Пушкин: "на вот возьми ее скорей!")
одарит она ее в шутку. Или в насмешку. Ее поэзия - непрерывная
неожиданность. И проза тоже. Иначе и быть не могло бы: как все художники,
отмеченные громадностью дара и цельностью натуры, Марина Цветаева всегда и
во всем оставалась самою со





Содержание раздела