Чаковский Александр - Блокада (Книга 5)
Александр Чаковский
Блокада. Книга пятая
1
Переданное в Смольный по телефону и продублированное телеграфом
сообщение о том, что наступление немецких войск на Волхов удалось отбить и
что непосредственная опасность вторжения врага на юго-восточное побережье
Ладоги миновала, было подобно лучу солнца, на мгновение пробившемуся
сквозь грозовые тучи, обложившие ленинградское небо.
В течение нескольких ноябрьских дней Смольный затаив дыхание ожидал
исхода боев, которые вела пятьдесят четвертая армия под командованием
Федюнинского. Падение Волхова стало бы для Ленинграда катастрофой. И не
только потому, что предопределяло выход противника к Новой Ладоге и,
следовательно, захват скопившихся там продовольственных грузов.
Последствия прорыва немцев к юго-восточному берегу Ладожского озера были
бы трагическими еще и потому, что при этом оказывалась бесполезной новая
автомобильная трасса от станции Заборье, с таким трудом прокладываемая по
лесным чащобам и незамерзающим болотам в обход Тихвина, который теперь
находился в руках противника.
Более того: пробившись к Ладоге, немцы неизбежно соединились бы с
финнами на река Свирь, отрезав все подступы к озеру из глубины России и
осуществив таким образом гитлеровский план удушения Ленинграда вторым
блокадным кольцом.
Успешные действия пятьдесят четвертой армии на подступах к Волхову
отодвинули такую опасность, но не ликвидировали ее. Основные силы первого
армейского корпуса немцев по-прежнему стояли в нескольких километрах от
Волхова, и вражеские снаряды продолжали рваться на его окраинах, когда в
Смольном, в кабинете Жданова, собрались руководители обороны Ленинграда.
За длинным столом для заседаний занимали свои привычные места сам
Жданов, Васнецов, новый командующий фронтом генерал Хозин, секретари
обкома Штыков и Бумагин, секретарь горкома Капустин, председатель
исполкома Ленгорсовета Попков и начальник штаба фронта Гусев. Несколько в
стороне, в одном из кресел у пустующего сейчас письменного стола,
расположился генерал Воронов, как бы подчеркивая этим, что присутствует
здесь в качестве наблюдателя, - он уже получил вызов Ставки и сегодня же
должен был вылететь в Москву.
Ленинград окутывался вечерним сумраком, чуть ослабленным белизной
снега, - зима в этом году началась необычно рано. В плотно зашторенном
кабинете Жданова горела настольная лампа, но люстра не зажигалась: режим
экономии электроэнергии строго соблюдался и в Смольном.
Как всегда, каждый из приглашенных на заседание Военного совета, входя,
прежде всего бросал взгляд на Жданова, стараясь по выражению его липа
определить: не произошло ли в самый последний момент каких-либо новых
событий, и если да, то какого именно характера?
Лицо Жданова было хмурым и замкнутым. Темные мешки под глазами,
казалось, стали еще больше.
Ожидая, пока официантка из смольнинской столовой расставит на столе
стаканы чая в подстаканниках и разложит всем по кусочку пиленого сахара,
собравшиеся обратили внимание, что Жданов и сидящий слева от него Хозин
избегают встречаться взглядами.
Официантка, поняв, что ее присутствие задерживает начало заседания,
засуетилась, с недоумением обнаружила на своем подносе оставшийся кусочек
сахара, скользнула взглядом по столу, чтобы понять, кого она обделила, на
всякий случай положила белый кубик в центр стола, на свободное от карт
пространство, и удалилась. Некоторые, как только она ушла, вырвали листки
из блокнотов и, торопливо завернув свои кусочки сахара, опустили их в
карманы
