Чанцев Александр - Магазин (Hardcore Mix)
Александр Чанцев
Магазин (hardcore mix)
Рассказ
Глубину зеленых глаз сестры я высчитывал бесчисленное множество раз, это
волшебное число я знаю наизусть и повторяю его по ночам. Будущего у меня нет -
думал я и искал невозможного. Я начал измерять глубину глазного дна у людей,
которых встречал, в надежде, что произойдет чудо, что появятся глаза ее цвета
и глубины, от которых я мог бы на свой вопрос получить ответ, который сестра
мне уже никогда не даст.
Милорад Павич. Русская борзая
Сезам автоматических дверей, кондиционируемый холод дружелюбного морга,
зеркала, в которых отражаешься на фоне жизнерадостных баклажанов и
перевязанных розовыми бантиками новорожденных арбузов... Магазины всегда
успокаивали. Началось все с Лили, его старшей сестры, которая, когда ее бросал
очередной бойфренд, шла в мебельный, заодно выводя его погулять. Они тонули в
мягкости диванов, листали воображаемые книги под торшерами, которые всегда
были ярче домашних, запивали позаимствованным из домашнего бара джином дым
сигар их (тоже выдуманного, но да это другая сказка) отца, и она показывала
ему ту симметричность, присутствовавшую в расположении мебели в салоне,
которой так не хватало в жизни. Он любил симметричность: его первые детские
рисунки были геометрическими фигурами. Квадраты, шестиугольники, треугольники
разнообразных наклонностей - он рисовал их на карточках, потом заштриховывал в
строгом порядке, который ему показала Лили: сначала штрих пересекающихся
линий, потом штрих диагональных пересечений, пока белого не останется. Уходило
по нескольку шариковых ручек, но емкая синева фигур того стоила, а истраченные
чернила одуряюще били в нос. Позже, когда его рисунки начали выставляться, а
девушки, хоть и не бросали, но утомляли теми часовыми паломничествами в модные
бутики, во время которых он должен был тащиться, вися на руке девушки наравне
с сумочкой, ему ужасно не хватало мебельных Лили. Он нашел себе другое
отдохновение, более примитивное, приспособленное для его вкусов так же, как в
детстве ему иногда перешивали вещи Лили,- непоэтическая любовь к пиву и
простые супермаркеты.
И сейчас до замкообразной горы распродающегося пива с сидром он решил идти
окольным путем, через весь магазин. Он опробовал все бесплатные пробники,
кусочки ветчины с салатовыми листками, проколотые, как бабочки в коллекции,
зубочисткой. Когда его картины еще никто не покупал, а Лили уехала, он ушел от
матери, вечно больной и перерабатывающей, срывающей усталость теперь на нем
одном; ушел неизвестно куда, ибо ничего не умел, даже бродяжничать, что тоже
было наукой и тем еще дерьмом, потому, что также требовало знакомств и связей,
ведь не от рождения же человек знает, где подработка по утилизации
строительного мусора по 4$ в час. Улыбнуться разливающей детский йогурт
работнице - и можно взять еще пару стаканчиков, отвлекая ее глаза на свою
улыбку... Подсматривая и зарисовывая ту задумчивость, охватывавшую домохозяек
при выборе продуктов, что делала их загадочными королевами... Главное -
подгадать время: не шумные сейлы и не воскресные затоваривания старух, а эти
послерабочие визиты офисных девушек. Их отпустила работа, их еще не ждут дома,
и они медлят, как при поцелуе...
На кусках колотого льда дышала мертвым воздухом свежая рыба.
Самодостаточной, как натюрморт самой себя, ей не нужно было пробуждать
аппетит, даже эстетический. Адам вспомнил, что в его недавнем сне с мертвецами
на дне реки, в глазах которых плескалось отражение его и
