Чарская Л А - Фея В Медвежьей Берлоге
Лидия Алексеевна Чарская
Фея в медвежьей берлоге
Шумел лес, гудел ветер, столетние сосны плакали и стонали... Старая
колдунья Метель кружилась в дикой пляске. Дедко Мороз смотрел на нее, хлопал в
ладоши и восклицал с довольным видом, потирая руки:
- Лихо! Ой, бабушка Метелица, лихо! А лес шумел, и старые сосны плакали и
стонали. Кругом было темно, неприветно. Звери попрятались к себе в берлоги,
чтобы переждать в них лютую непогоду. Им было весело, тепло и уютно. У всех у
них были семьи, были добрые, ласковые детки, были родные.
У серого Мишки не было никого. Совсем одинок на белом свете был серый
лохматый Мишка. И жил он, как отшельник, один-одинешенек в самой чаще леса, и
никто никогда не заглядывал к нему.
Он был большой-пребольшой и сильный-пресильный, такой большой и такой
сильный, что все его собратья-медведи казались слабыми малютками в сравнении с
ним.
И все звери его боялись: и зайцы, и лисицы, и волки, и медведи. Да, даже
медведи боялись его, когда он шел по лесу, весь всклокоченный, огромный и
страшный, со сверкающими глазами; и как только он своей неуклюжей, тяжелой
поступью выходил из берлоги, все бежало, сворачивая в сторону с его пути.
А между тем он никому не сделал зла и был страшен только потому, что
одичал в одиночестве.
А одиноким он был давно. Давным-давно пришел он в этот лес из глухого,
черного бора и поселился здесь, в чужом лесу, в новой, наскоро им самим
вырытой берлоге.
Люди отняли у него медведицу-жену и детей-медвежат, убили их, а его самого
ранили пулей. Эта пуля крепко засела в толстой медвежьей шкуре и напоминала
ему о том, что люди его враги, что они сделали его несчастным на всю жизнь. И
серый Мишка ненавидел людей, как только можно ненавидеть самых злейших врагов.
И зверей он ненавидел: ушел от них в лес подальше и не хотел дружить с ними.
Еще бы! Ведь они были счастливы по-своему, а ему одинокому, обиженному и
одичавшему, было больно смотреть на чужое счастье.
В те дни, когда кружилась метель и пел ветер, он чувствовал себя лучше, и
легче и веселее становилось у него на душе. Он залезал в свою берлогу, лизал
лапу и думал о том, как злы и жестоки люди и как он ненавидит их - он,
большой, серый, косматый медведь.
Шумел лес, кружилась метелица и старые сосны скрипели.
Мишка лежал на своей постели из мха и листьев и ждал приближения ночи. Ему
хотелось уснуть хорошенько, чтобы забыть и злобу, и ненависть, и тоску.
И вдруг в полутьме его берлоги что-то блеснуло неожиданно ярко. Какой-то
розовый комочек перекувырнулся в воздухе и упал к самым ногам медведя.
Мишка наклонился, взял в лапу розовый комочек и поднес его к самым глазам,
стараясь рассмотреть неизвестный предмет.
Смотрел Мишка, смотрел - и брови его нахмурились, глаза сверкнули.
- Неужто человеческое существо! - произнес он сердито. - Хотя и крошечное,
маленькое, а все-таки человеческое существо, человек. Да, да, не что иное, как
человек.
Действительно, то, что лежало бездыханное на широкой мохнатой его лапе,
было очень похоже на человека; только оно было ростом в мизинец, не больше, и
с лучистыми крылышками за спиною.
Оно казалось мертвым, это маленькое человеческое существо со светящимися
крылышками за спиною, с прелестным, хотя и посиневшим от холода личиком.
Но медведь злобно смотрел на маленькое существо, не заметя, как оно
прекрасно. Ему хотелось уничтожить его, потому что маленькое существо было
похоже на его врага - человека.
Мишка уже занес другую лапу, чтобы убить ею малютку, как вдруг с
