Чекалов Денис - Страна Эльфов 3
Денис Чекалов
Между двух войн
Лернейская кампания — самая страшная война в истории Страны Эльфов — закончилась Майкл снимает офицерский мундир, надеясь вернуться к мирной жизни. Но эхо прошлого не отпускает его.
Под сводами Золотого Леса зреет коварный заговор. Лапа иблиса тянется к шпилю священного минарета Кавалерия орков надвигается из бескрайней степи…
ПРОЛОГ
Лернейские болота
За шесть дней до конца Лернейской кампании
— Война закончилась, офицер, — сказал человек, стоявший у края скалы.
— Это была не война, — ответил я.
Всполохи доносили до нас свет далекой грозы.
— Ты прав, офицер.
Его губы скривила злая усмешка.
— Здесь никто ничего не завоевывает и не защищает. Туг просто дохнут, как мухи. Хочешь, чтобы твой друг тоже умер?
Тот, кто замер на скале рядом с ним, был в форме эльфийской гвардии. Темно-зеленая материя успела потемнеть и покрыться пятнами. Руки его были связаны за спиной, к шее приставлено дуло пистолета.
— Вы целы, доктор Стравицки? — негромко спросил я.
Скалы окружают Лернейские болота — невысокие, неба с них не достать.
Я стою на одной из них, сложив руки на груди.
Пятеро эльфийских снайперов, спрятавшись за камнями, держат на прицеле Дорроса Бланке, человека с маленькими холодными глазками и пистолетом в правой руке.
Я не знаю, сколько стрелков целится в меня — да и какая разница?
Хватит и одного.
Доктор кивает.
— Он будет цел, если вы выполните мои условия, — произносит Бланке. — За что я люблю эльфов — вы всегда готовы к сделке. Уж очень дорожите своими паршивыми шкурами.
— Ты никого не любишь, Доррос. Даже себя. Человек с пистолетом улыбается шире — я вижу его зубы, ровные, злые, как у хищного зверя.
Но в любом звере есть теплота, а в Дорросе ее нет.
— Не надо обличительных речей, офицер. Это война, а мы с тобой мужчины. Такова наша работа.
Маленькие камешки осыпаются за моей спиной.
Один из снайперов поменял позицию.
Возможно, он что-то заметил, что-то, чего не должно было быть. Возможно, сейчас они начнут стрелять.
Тогда всем нам конец — мне, Дорросу и доктору Стравицки.
Глупо будет умереть вот так, ведь, в конце концов, Бланко прав, война заканчивается.
— Ты называешь это мужской работой? — спрашиваю я. — Ты пришел в чужую страну и убиваешь людей, которых даже не знаешь. Я назову это кровавым убийством, а тебя сволочью.
Бланко смеется — громким, искренним, чистым смехом. Но не таким, к которому тебе захотелось бы присоединиться.
— Такова война, офицер. Здесь нет убийц — есть одни жертвы.
— Ты сам сказал, что война скоро кончится, — негромко говорю я.
— Теперь и ты называешь это войной?
— Нет, я имею в виду не Лерней. Я говорю о сражении между тобой и мной. Между людьми, которые считают резню мужской работой, и теми, кто презирает насилие.
И для тебя оно закончится там, где и должно — на каторжных рудниках.
— Слишком много слов, офицер! Маги Черного круга три дня назад привезли в ваш полевой лагерь бочку — и в ней не мармелад. Тц говоришь, что презираешь насилие?
Из горла Дорроса черным вороном вырывается короткий смешок.
— Тогда зачем тебе полный бочонок драконьей пыли? Если рассеять его с этой скалы — шесть деревень внизу превратятся в смердящие кладбища. А через день там можно будет возить на прогулку младенцев — яд уже рассеется.
Идеальное оружие для войны, оружие трусов. И придумали его эльфы — вы.
— Пыль — залог окончания резни. Довод, с которым никто не поспорит. Каждая из сторон готова сложить оружие.
Из миролюбия? Нет, из страха перед Черным кругом. Мы не собира
