Библиотека в кармане -русские авторы

         

Черненко Геннадий - Две Жизни Бориса Житкова


Геннадий Черненко
Две жизни Бориса Житкова
МЕЧТЫ И СОМНЕНИЯ
Морозным январским днём 1924 года в редакции ленинградского журнала
"Воробей" появился невысокий худощавый человек в летнем пальто и кепке.
Он принёс рассказ. Отдал его редактору, сам устроился на вытертом диване в
гулком редакционном коридоре, закурил...
Неожиданно скоро вся редакция в полном составе вошла в коридор, чтобы
поздравить нового автора с отличным рассказом.
Больше всех радовался редактор "Воробья" Самуил Яковлевич Маршак. Он
понял, что в детскую литературу пришёл талантливый писатель - Борис
Степанович Житков.
Житков стал писателем поздно, прожив большую часть своей жизни. Он
успел объехать полмира, много повидать и пережить. Моряк, учитель, рыбак,
инженер. Интересы его менялись, и очень долго Житков "не находил себя", не
мог понять, в чём же состоит его главное призвание. Писательский талант
раскрылся в нём как-то сразу и разгорелся быстро и ярко.
Борис Житков считал себя новгородцем, потому что родился недалеко от
Новгорода. Несколько крестьянских избушек и большой дом стояли на высоком
берегу Волхова. В этом доме Житковы проводили лето, а осенью возвращались в
Новгород.
Отец Бориса Степан Васильевич Житков был учителем математики. Очень
хорошим учителем. По учебникам, написанным им, учились арифметике и
геометрии несколько поколений.
"Отец отличался общительностью, его любили, и он умел объединить вокруг
себя людей, - вспоминала сестра писателя. - Он не терпел никакой небрежности
ни в чём". Однако у губернского начальства Степан Васильевич доверием не
пользовался. Были известны его давние связи с революционерами,
"подозрительное" знакомство со ссыльными, которых в Новгороде жило немало.
Житковы решили уехать из Новгорода. Борису в то время исполнилось шесть
лет. Почти всю зиму он прожил у бабушки, на окраине Петербурга, на речке
Карповке. Через много лет Житков писал: "Вспоминается Карповка, бабушка, сад
в снегу. Снег выше моего роста, тропинки - коридоры. С ветки снег за ворот
упадёт и долго холодит спину струйками. Совсем тихо, и слышно
Ново-Деревенскую конку. Я тоже начинаю конкой бегать по тропинкам. Вот
совсем становится темно, и уже страшно бежать туда, откуда только что
прибежал. "Конка" начинает курсировать ближе к дому, к Мопке, что сидит на
цепи и уже не лает от старости".
Это у бабушки Борис сломал пароходик, чудесную модель, чтобы поймать
маленьких человечков, прятавшихся, как ему казалось, внутри пароходика. Он
описал потом этот случай в рассказе "Как я ловил человечков".
Перебрались в Одессу. Новый, сверкающий мир открылся перед Борисом
Житковым: море, порт, пароходы, белоснежные парусники. Они и жили прямо в
гавани, на Военном молу. Мимо окон их квартиры проходили корабли.
Среди матросов, грузчиков и прочего портового люда Борис быстро стал
своим человеком. С гаванскими мальчишками ловил рыбу и крабов. И со
взрослыми легко находил общий язык, и те относились к нему с уважением, как
к равному.
Ему была дана полная свобода. "Бегал Борис по всем пароходам, -
вспоминала его сестра, - лазил по вантам, опускался в машину. Играл с
ребятишками - детьми матросов, береговой команды и портовой охраны. По
вечерам катался с отцом на казённой шлюпке. Шлюпка большая, висит на талях
высоко над водой. Её надо спускать вдвоём, и вдвоём надо грести -
враспашную. Отец на руле, а Борис с сестрами на вёслах - две пары вёсел.
Грести надо по-военному строго: раз - два".
Он слушал весёлый шум порта, рассказы моряков,





Содержание раздела