Библиотека в кармане -русские авторы

         

Чехов Антон Павлович - Душечка


А.П.ЧЕХОВ
ДУШЕЧКА
Оленька, дочь отставного коллежского асессора Племянникова, сидела у
себя во дворе на крылечке задумавшись. Было жарко, назойливо приставали
мухи, и было так приятно думать, что скоро уже вечер. С востока
надвигались темные дождевые тучи, и оттуда изредка потягивало влагой.
Среди двора стоял Кукин, антрепренер и содержатель увеселительного
сада "Тиволи", квартировавший тут же во дворе, во флигеле, и глядел на
небо.
- Опять! - говорил он с отчаянием. - Опять будет дождь! Каждый день
дожди, каждый день дожди - точно нарочно! Ведь это петля! Это разоренье!
Каждый день страшные убытки!
Он всплеснул руками и продолжал, обращаясь к Оленьке:
- Вот вам, Ольга Семеновна, наша жизнь. Хоть плач! Работаешь,
стараешься, мучишься, ночей не спишь, все думаешь, как бы лучше, - и что
же? С одной стороны, публика, невежественная, дикая. Даю ей самую лучшую
оперетку, феерию, великолепных куплетистов, но разве ей это нужно? Разве
она в этом понимает что-нибудь? Ей нужен балаган! Ей подавай пошлость! С
другой стороны, взгляните на погоду. Почти каждый вечер дождь. Как
зарядило с десятого мая, так потом весь май и июнь, просто ужас! Публика
не ходит, но ведь я за аренду плачу? Артистам плачу?
На другой день под вечер опять надвигались тучи, и Кукин говорил с
истерическим хохотом:
- Ну что ж? И пускай! Пускай хоть весь сад зальет, хоть меня самого!
Чтоб мне не было счастья ни на этом, ни на том свете! Пускай артисты
подают на меня в суд! Что суд? Хоть на каторгу в Сибирь! Хоть на эшафот!
Ха-ха-ха!
И на третий день то же...
Оленька слушала Кукина молча, серьезно, и, случалось, слезы выступали
у нее на глазах. В конце концов несчастья Кукина тронули ее, она его
полюбила. Он был мал ростом, тощ, с желтым лицом, с зачесанными височками,
говорил жидким тенорком, и когда говорил, то кривил рот; и на лице у него
всегда было написано отчаяние, но все же он возбудил в ней настоящее,
глубокое чувство. Она постоянно любила кого-нибудь и не могла без этого.
Раньше она любила своего папашу, который теперь сидел больной, в темной
комнате, в кресле, и тяжело дышал; любила свою тетю, которая иногда, раз в
два года, приезжала из Брянска; а еще раньше, когда училась в
промгимназии, любила своего учителя французского языка. Это была тихая,
добродушная, жалостливая барышня с кротким, мягким взглядом, очень
здоровая. Глядя на ее полные розовые щеки, на мягкую белую шею с темной
родинкой, на добрую, наивную улыбку, которая бывала на ее лице, когда она
слушала что-нибудь приятное, мужчины думали: "Да, ничего себе..." - и тоже
улыбались, а гостьи-дамы не могли удержаться, чтобы вдруг среди разговора
не схватить ее за руку и не проговорить в порыве удовольствия:
- Душечка!
Дом, в котором она жила со дня рождения и который в завещании был
записан на ее имя, находился на окраине города, в Цыганской слободке,
недалеко от сада "Тиволи"; по вечерам и по ночам ей слышно было, как в
саду играла музыка, как лопались с треском ракеты, и ей казалось, что это
Кукин воюет со своей судьбой и берет приступом своего главного врага -
равнодушную публику; сердце у нее сладко замерло, спать совсем не
хотелось, и когда под утро он возвращался домой, она тихо стучала в окошко
из своей спальни и, показывая ему сквозь занавески только лицо и одно
плечо, ласково улыбалась...
Он cделал предложение, и они повенчались. И когда он увидал как
следует ее шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил:
- Душечка!
Он был счас





Содержание раздела