Чехов Антон Павлович - Именины
А.П.ЧЕХОВ
ИМЕНИНЫ
1
После именинного обеда, с его восемью блюдами и бесконечными
разговорами, жена именинника Ольга Михайловна пошла в сад. Обязанность
непрерывно улыбаться и говорить, звон посуды, бестолковость прислуги,
длинные обеденные антракты и корсет, который она надела, чтобы скрыть от
гостей свою беременность, утомили ее до изнеможения. Ей хотелось уйти
подальше от дома, посидеть в тени и отдохнуть на мыслях о ребенке, который
должен был родиться у нее месяца через два. Она привыкла к тому, что эти
мысли приходили к ней, когда она с большой аллеи сворачивала влево на
узкую тропинку; тут в густой тени слив и вишен сухие ветки царапали ей
плечи и шею, паутина садилась на лицо, а в мыслях вырастал образ
маленького человечка неопределенного пола, с неясными чертами, и начинало
казаться, что не паутина ласково щекочет лицо и шею, а этот человечек;
когда же в конце тропинки показывался жидкий плетень, а за ним пузатые
ульи с черепяными крышками, когда в неподвижном, застоявшемся воздухе
начинало пахнуть и сеном и медом и слышалось кроткое жужжанье пчел,
маленький человечек совсем овладевал Ольгой Михайловной. Она садилась на
скамеечке около шалаша, сплетенного из лозы, и принималась думать.
И на этот раз она дошла до скамеечки, села и стала думать; но в ее
воображении вместо маленького человечка вставали большие люди, от которых
она только что ушла. Ее сильно беспокоило, что она, хозяйка, оставила
гостей; и вспомнила она, как за обедом ее муж Петр Дмитрич и ее дядя
Николай Николаич спорили о суде присяжных, о печати и о женском
образовании; муж, по обыкновению, спорил для того, чтобы щегольнуть перед
гостями своим консерватизмом, в главное - чтобы не соглашаться с дядей,
которого он не любил; дядя же противоречил ему и придирался к каждому его
слову для того, чтобы показать обедающим, что он, дядя, несмотря на свои
пятьдесят девять лет, сохранили в себе еще юношескую свежесть духа и
свободу мысли. И сама Ольга Михайловна под конец обеда не выдержала и
стала неумело защищать женские курсы, - не потому, что эти курсы нуждались
в защите, а просто потому, что ей хотелось досадить мужу, который, по ее
мнению, был несправедлив. Гостей утомил этот спор, но все они нашли нужным
вмешаться и говорили много, хотя всем им не было никакого дела ни до суда
присяжных, ни до женского образования...
Ольга Михайловна сидела по сю сторону плетня, около шалаша. Солнце
пряталось за облаками, деревья и воздух хмурились, как перед дождем, но,
несмотря на это, было жарко и душно. Сено, скошенное под деревьями
накануне Петрова дня, лежало неубранное и испуская тяжелый, приторный
запах. Было тихо. За плетнем монотонно жужжали пчелы...
Неожиданно послышались шаги и голоса. Кто-то шел по тропинке к
пасеке.
- Душно! - сказал женский голос. - Как по-вашему, будет дождь или
нет?
- Будет, моя прелесть, но не раньше ночи, - ответил томно очень
знакомый мужской голос. - Хороший дождь будет.
Ольга Михайловна рассудила, что если она поспешит спрятаться в шалаш,
то ее не заметят и пройдут мимо, и ей не нужно будет говорить и напряженно
улыбаться. Она подобрала платье, нагнулась и вошла в шалаш. Тотчас же
лицо, шею и руки ее обдало горячим, душным, как пар, воздухом. Если бы не
духота и спертый запах ржаного хлеба, укропа и лозы, от которого
захватывало дыхание, то тут, под соломенною крышей и в сумерках, отлично
можно было бы прятаться от гостей и думать о маленьком человечке. Уютно и
тихо.
- Какое здесь хорошенькое
