Чехов Антон Павлович - Скрипка Ротшильда
А.П.ЧЕХОВ
СКРИПКА РОТШИЛЬДА
Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нем почти одни только
старики, которые умирали так редко, что даже досадно. В больницу же и в
тюремный замок гробов требовалось очень мало. Одним словом, дела были
скверные. Если бы Яков Иванов был гробовщиком в губернском городе, то,
наверное, он имел бы собственный дом и звали бы его Яковом Матвеичем;
здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было
почему-то - Бронза, а жил он бедно, как простой мужик, в небольшой старой
избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались он, Марфа,
печь, двухспальная кровать, гробы, верстак и все хозяйство.
Яков делал гробы хорошие, прочные. Для мужиков и мещан он делал их на
свой рост и ни разу не ошибся, так как выше и крепче его не было людей
нигде, даже в тюремном замке, хотя ему было уже за семьдесят. Для
благородных же и для женщин делал по мерке и употреблял для этого железный
аршин. Заказы на детские гробики принимал он очень неохотно и делал их
прямо без мерки, с презрением, и всякий раз, получая деньги за работу,
говорил:
- Признаться, не люблю заниматься чепухой.
Кроме мастера, небольшой доход приносила ему также игра на скрипке. В
городке на свадьбах играл обыкновенно жидовский оркестр, которым управлял
лудильщик Моисей Ильич Шахкес, бравший себе больше половины дохода. Так
как Яков очень хорошо играл на скрипке, особенно русские песни, то Шахкес
иногда приглашал его в оркестр с платою по пятьдесят копеек в день, не
считая подарков от гостей. Когда Бронза сидел в оркестре, то у него прежде
всего потело и багровело лицо; было жарко, пахло чесноком до духоты,
скрипка взвизгивала, у правого уха хрипел контрабас, у левого - плакала
флейта, на которой играл рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих
жилок на лице, носивший фамилию известного богача Ротшильда. И этот
проклятый жид даже самое веселое умудрялся играть жалобно. Без всякой
видимой причины Яков мало-помалу проникался ненавистью и презрением к
жидам, а особенно к Ротшильду; он начинал придираться, бранить его
нехорошими словами и раз даже хотел побить его, и Ротшильд обиделся и
проговорил, глядя на него свирепо:
- Если бы я не уважал вас за талант, то вы бы давно полетели у меня в
окошке.
Потом заплакал. Поэтому Бронзу приглашали в оркестр не часто, только
в случае крайней необходимости, когда недоставало кого-нибудь из евреев.
Яков никогда не бывал в хорошем расположении духа, так как ему
постоянно приходилось терпеть страшные убытки. Например, в воскресенья и
праздники грешно было работать, понедельник - тяжелый день, и таким
образом в году набиралось около двухсот дней, когда поневоле приходилось
сидеть сложа руки. А ведь это какой убыток! Если кто-нибудь в городе играл
свадьбу без музыки или Шахкес не приглашал Якова, то это тоже был убыток.
Полицейский надзиратель был два года болен и чахнул, и Яков с нетерпением
ждал, когда он умрет, но надзиратель уехал в губернский город лечиться и
взял да там и умер. Вот вам и убыток, по меньшей мере рублей на десять,
так как гроб пришлось бы делать дорогой, с глазетом. Мысли об убытках
донимали Якова особенно по ночам; он клал рядом с собой на постели скрипку
и, когда всякая чепуха лезла в голову, трогал струны, скрипка в темноте
издавала звук, и ему становилось легче.
Шестого мая прошлого года Марфа вдруг занемогла. Старуха тяжело
дышала, пила много воды и пошатывалась, но все-таки утром сама истопила
печь и даже ходила по
