Чехов Антон Павлович - Знакомый Мужчина
А.П.ЧЕХОВ
ЗНАКОМЫЙ МУЖЧИНА
Прелестнейшая Ванда, или, как она называлась в паспорте, почетная
гражданка Настасья Канавкина, выписавшись из больницы, очутилась в
положении, в каком она раньше никогда не бывала: без приюта и без копейки
денег. Как быть?
Она первым делом отправилась в ссудную кассу и заложила там кольцо с
бирюзой - единственную свою драгоценность. Ей дали за кольцо рубль, но...
что купишь за рубль? За эти деньги не купишь ни модной, короткой кофточки,
ни высокой шляпы, ни туфель бронзового цвета, а без этих вещей она
чувствовала себя точно голой. Ей казалось, что не только люди, но даже
лошади и собаки глядят на нее и смеются над простотой ее платья. И думала
она только о платье, вопрос же о том, что она будет есть и где будет
ночевать, не тревожил ее нисколько.
"Хоть бы мужчину знакомого встретить... - думала она. - Я взяла бы
денег... Мне ни один не откажет, потому что..."
Но знакомые мужчины не встречались. Их нетрудно встретить вечером в
"Ренесансе", но в "Ренесанс" не пустят в этом простом платье и без шляпы.
Как быть? После долгого томления, когда уже надоело и ходить, и сидеть, и
думать, Ванда решила пуститься на последнее средство: сходить к
какому-нибудь знакомому мужчине прямо на квартиру и попросить денег.
"К кому бы сходить? - размышляла она. - К Мише нельзя - семейный...
Рыжий старик теперь на службе..."
Ванда вспомнила о зубном враче Финкеле, выкресте, который месяца три
назад подарил ей браслет и которому она однажды за ужином в Немецком клубе
вылила на голову стакан пива. Вспомнив про этого Финкеля, она ужасно
обрадовалась.
"Он наверное даст, лишь бы только мне дома его застать... - думала
она, идя к нему. - А не даст, так я у него там все лампы перебью".
Когда она подходила к двери зубного врача, у нее уже был готов план:
она со смехом взбежит по лестнице, влетит к врачу в кабинет и потребует
двадцать пять рублей... Но когда она взялась за звонок, этот план как-то
сам собою вышел из головы. Ванда вдруг начала трусить и волноваться, чего
с ней раньше никогда не бывало. Она бывала смела и нахальна только в
пьяных компаниях, теперь же, одетая в обыкновенное платье, очутившись в
роли обыкновенной просительницы, которую могут не принять, она
почувствовала себя робкой и приниженной. Ей стало стыдно и страшно.
"Может быть, он уже забыл про меня... - думала она, не решаясь
дернуть за звонок. - И как я пойду к нему в таком платье? Точно нищая или
мещанка какая-нибудь..."
И нерешительно позвонила.
За дверью послышались шаги; это был швейцар.
- Доктор дома? - спросила она.
Теперь ей приятнее было бы, если бы швейцар сказал "нет", но тот
вместо ответа впустил ее в переднюю и снял с нее пальто. Лестница
показалась ей роскошной, великолепной, но из всей роскоши ей прежде всего
бросилось в глаза большое зеркало, в котором она увидела оборвашку без
высокой шляпы, без модной кофточки и без туфель бронзового цвета. И Ванде
казалось странным, что теперь, когда она была бедно одета и походила на
швейку или прачку, в ней появился стыд и уж не было ни наглости, ни
смелости, и в мыслях она называла себя уже не Вандой, а, как раньше,
Настей Канавкиной...
- Пожалуйте! - сказала горничная, провожая ее в кабинет. - Доктор
сейчас... Садитесь.
Ванда опустилась в мягкое кресло.
"Так и скажу: дайте взаймы! - думала она. - Это прилично, потому что
ведь он знаком со мной. Только вот если б горничная вышла отсюда. При
горничной неловко... И зачем она тут стоит?"
Минут через пять отво
