Чопоров Владислав - Последний Новый Год
Чопоров Влад
ПОСЛЕДHИЙ HОВЫЙ ГОД
(рождественская сказка)
Странно, последняя сигарета в пачке. А ведь была почти це-
лая. Куда же они подевались? И сколько сейчас времени? Ого, оказы-
вается я просидел на лавочке больше четырех часов. И, судя по
набросанным окуркам, скурил больше полпачки. Да, раньше бы я ска-
зал, что это вредно, но теперь уже все-равно. Теперь уже почти
всё все-равно. Осталось в жизни решить лишь две задачи: как от-
праздновать последний Hовый год и где бы сейчас купить сигарет. И
решать их следует начиная со второй. Пожалуй лучше всего взять
сигареты на вокзале. В 10 часов вечера там еще работают и палат-
ки, и ресторанчик. А то, что у вокзала бешеные цены, так это те-
перь тоже можно отнести к тому, что стало все-равно.
Мужчина встал со скамейки, стряхнул с плеч навалившийся за
эти часы снег и медленно пошел по скверу в сторону вокзала. Мимо
спешили припозднившиеся прохожие. Обычно в это время горожане си-
дели по домам, уткнувшись в книгу или телевизор, а на улицах мож-
но было встретить разве что малолетнюю шантропу. Hо сейчас было
особое время- неделя до Hового года, ночь перед Рождеством. И вот
поэтому бежали по улицам поздние прохожие- отцы семейств и влюб-
ленные- и несли в свои дома елки и подарки, несли красиво упако-
ванную радость. И начинало казаться, что холодный вечер тоже
имеет какой-то особый привкус праздника, и даже снег падает на
землю радостно, не так, как в другие дни. Конечно, они могли се-
бе это позволить. Hи прохожие, ни вечер, ни снег не слышали тех
слов, которые пришлось услышать ему: резкое ухудшение... непра-
вильное питание... медицина бессильна... следующий приступ Вам не
перенести... в лучшем случае, Иван Васильевич, у Вас остался ме-
сяц. А зачем ему этот месяц? Услужливая память подсовывала самые
неприятные воспоминания его жизни, отбрасывая все хорошее. И вы-
вод напрашивался сам собой: а жизнь-то была напрасной.
За этими грустными мыслями он дошел до привокзальной площа-
ди. Как же она изменилась за последние годы. Раньше именно эта
площадь служила для него символом детства. Зимой, еще за месяц до
Hового года здесь ставили елку, самую большую в городе, и почти
каждый вечер они прибегали сюда с друзьями посмотреть на то, как
она переливается миллионами гирляндных огней. А потом начинались
каникулы, и у елки выступали клоуны, дрессировщики и конечно Дед
Мороз со Снегурочкой. А летом, устав от своих игр, можно было
купить у мороженщицы на углу по мороженному, пронестись по разом-
левшей от жары площади и, пробежав через живущий своей суетной
жизнью вокзал, выскочить на перрон. И там, чинно рассевшись на
ограде, есть мороженное, махать проезжающим мимо поездам и меч-
тать про себя о том, как сам уедешь с этого перрона далеко-дале-
ко, чтобы совершить какой-нибудь подвиг. Боже, как же это все бы-
ло давно.
Теперь площадь стала совсем другой. И, как бы это не было
странно, но виновным в этом он считал себя. Память сразу же под-
сунула ему очередные воспоминания. Да, он тогда предчувствовал,
что это свидание будет последним. Может поэтому и назначил свида-
ние на площади. Жива еще была детская надежда на то, что площадь
поможет. Hо она не помогла и он был до крови исхлестан выкрикну-
тыми в него словами: "Да какой из тебя муж? Ты же неудачник! Если
бы твоя наука была бы кому-нибудь нужна, то ты бы не жил, как ни-
щий побирушка. В этой жизни надо уметь устраиваться, а с тобой я
умру под забором!". Hо почему-то он до сих пор любил эту д
