Чулаки Михаил - Новый Аттракцион
Михаил Чулаки
Новый аттракцион
Рассказ
Степан Васильевич проснулся в дурном расположении духа. Он еще волен
был встать с любой ноги, но как будто заранее заказал себе левую. Такое в
последние годы случалось с ним слишком даже часто. Дума его была о деньгах,
которые иссякали так же неизбежно и поспешно, как лужица воды, излитая на
горячий песок. Раньше деньги таким свойством все-таки не обладали. То есть
до полного удовлетворения их не хватало ни раньше, ни вообще никогда,
однако существовал какой-то страховочный запас, была привычная уверенность,
что уж на минимальные нужды ассигнации отыщутся дома всегда - в ожидании
очередного крупного вливания. А теперь не было никаких гарантий, что завтра
будет с чем спуститься в лавочку напротив - так у них в семействе назывался
большой гастроном, расположенный чуть наискосок, только перейти их тихую,
но солидную улицу в пяти минутах от самого Смольного. Старые продавщицы
знали и уважали и самого Степана Васильевича, и его жену Валентину
Егоровну, всегда откладывали для них, если "выбрасывали" вдруг какую-нибудь
редкую копченую колбасу или красную рыбу. А теперь и продавщицы почти все
сменились, и откладывать нет никакого смысла, всё выставлено в изобилии - а
купить не на что. И слово "выбрасывать" вернулось к первоначальному
обыкновенному значению - всего лишь избавляться от ненужной вещи.
Раньше Степан Васильевич был писателем Степаном Радиным. То есть был и
остается, но занятие это потеряло прежний смысл. Когда-то имя Степан Радин
- звучало! Ну, правда, не настолько громко, как хотелось бы, но достаточно
для удовлетворения и физических, и моральных потребностей. Библиотекарши на
встречах с читателями произносили без запинки, на повышенной ноте: "К нам в
гости приехал известный наш писатель Степан Радин". Некоторые даже
выговаривали "знаменитый". По паспорту Степан Васильевич числится
Мохнаткиным, что для популярного автора звучало бы немножко несерьезно,
поэтому с первой публикации он подписывается Радиным - коротко и с
достоинством. Однако такая двухфамильность создавала определенные
неловкости во всех случаях, когда требовалось предъявлять паспорт с
врожденной фамилией - даже чтобы попасть в спецхран Публички, приходилось
приносить специальную справку из Союза писателей, удостоверявшую, что
Мохнаткин и Радин - одно лицо. Ну и просто в быту: кассирши в Аэрофлоте
выписывали билет какому-то Мохнаткину, не догадываясь, что летит-то сам
Радин! Как и контролерши в сберкассе, подозрительно приглядывавшиеся, за
что это невзрачному клиенту приходят довольно-таки крупные суммы. А ведь по
двадцать-тридцать тысяч регулярно приходило! В шестидесятых-восьмидесятых
это были деньги - пока всё не лопнуло. И вот теперь приходится экономить на
еде, а уж о других покупках давно забыли - туфли донашивают десятилетние.
Перед пенсией и вовсе остается садиться на один хлеб. Хотя и хлеб, прежде
имевший цену чисто символическую, теперь опустошает отощавший кошелек очень
даже реально.
Пенсии и Степан Васильевич, и Валентина Егоровна получают чуть больше
минимальных, гонорары вспоминаются как чудесный сон, запасы на сберкнижке
мгновенно съели взбесившиеся на воле цены, так что нужда нежданно пришла
самая лютая. Хорошо хоть пенсионерам бесплатный проезд - иначе бы пришлось
ограничить жизнь радиусом пеших прогулок, потому что машину поспешно
продали, когда Степан Васильевич попал в больницу и потребовались дорогие
лекарства. Тоже подарок от новой жизни: когда-то о цене лека
