Библиотека в кармане -русские авторы

         

Чулаки Михаил - Примус


Михаил Чулаки
Примус
Роман
1
Есть же имена: Гелий, Гений, Гамлет, Мамонт (вообще-то - Мамант, но даже в
энциклопедиях пишут через "о": оно понятнее, когда с хоботом и кривыми
бивнями). Поют с эстрады Мадонна, Рафаэль - и ничего. А к имени Любовь мы до
того привыкли, что и не замечаем в нем ничего обязывающего.
Наверное, Григорий Иванович Братеев так и рассуждал: если Любовь - хорошо
и похвально для будущей женщины, то чем плоше Герой для истинного мужчины? И
когда через пять лет после дочки Любочки родился еще и сын, гордый папа вполне
последовательно нарек наследника Героем. Хотя время стояло на дворе тихое,
тягучее и геройствовать не располагало. В загсе поулыбались, но покорились,
записав неслыханное прежде имя в метрику. Пожелали только, чтобы на всем
долгом протяжении будущей счастливой жизни сопутствовали новорожденному столь
же мирные времена и чтобы состоялся он героем не на какой-нибудь нежданной и
несчастной войне, но вырос исключительно героем романов, кумиром прекрасных
дам. Разнообразных и несчастных войн, ожидавших вскоре одряхлевшее отечество,
регистраторша провидеть не сумела, зато прекрасных дам предрекла вполне.
И стал Герой Григорьевич Братеев.
Рос он под знаком собственного имени, благо не вторглись тогда еще в моду
знаки зодиака, - рос и старался соответствовать. В трехлетнем возрасте, когда
он, как все, трогательно коверкал слова, сказал однажды "камень преклонения" -
потому что "преткновение" было ему совершенно непонятно, да и язык об горбатое
"преткн" спотыкался. Ничего особенного, малыши выворачивают родную речь куда
интереснее, но самое слово "преклонение" оказалось многозначительным, даже
пророческим. Само собой сложилось в его сознании, что идол для преклонения
окружающих - он и только он. Когда уже в школьные годы он делал уроки, семья
ходила на цыпочках: "Герочка занимается!" Правда, он и был отличником с
первого класса.
Но что выделяло его из ряда старательных прилизанных отличников: он не был
белоручкой. Нормальный отличник, взращенный в интеллигентной семье, все читал,
все выучил, все на свете знает, но ничего не умеет делать своими руками. В
точности как и папа Героя, который, как говорится, гвоздя вбить не мог.
Однажды дома у них потух свет, папа потыкался без толку и успешил на работу, а
маме пришлось вызывать монтера. Тот в минуту сменил пробку и спросил у мамы:
"А что, хозяйка, мужика у тебя в доме нет?" - "Нету, одна верчусь!" - махнула
она рукой. Монтер посмотрел как-то очень пристально и сказал: "Зови, если что
нужно - по мужской части!" И денег не взял. В этот момент Герой и поклялся
себе, что все будет уметь сам. И потому вскоре строгал, сверлил, мог починить
и бачок в уборной, и часы. Не говоря о телевизоре. Чтобы ни от кого не
зависеть, ни от каких пришлых монтеров со слесарями! Не любил он "рабочий
класс", чаще пьяный и вороватый, как свидетельствовал живой опыт, презирал
народников из школьной истории, но понимал, что единственный способ не
зависеть от услуг "народа" - чтобы руки были не глупей головы. Учитель труда в
школе, которому Герой свои мнения о пролетариате не выкладывал, им восхищался
и даже водил на экспериментальный маленький заводик, где стояли крошечные
станки - токарные, фрезерные. Учителю физики Герой помогал показывать опыты,
за что тот сулил ему карьеру экспериментатора. Такое пророчество, правда,
Героя не вдохновляло: зависеть от чужих рук, конечно, унизительно, но
прославиться надо все-таки своей головой: героями и лауре





Содержание раздела