Шалимов Александр - Ксанта, Бука, Фома И Я
Александр Шалимов
Ксанта, Бука, Фома и я
Я еще не очень стар, хотя, конечно, по иным временам, мне, пожалуй,
пора бы и успокоиться... Я был мальчишкой, когда тут - в долине - бурились
первые скважины. Готовые скважины запирали тяжелыми вентилями, а рядом
вколачивали кол из неотесанной лиственницы и писали суриком на листе
фанеры: "Осторожно, кипяток!"
Эти надписи я видел на выцветших фотографиях в альбоме отца: пустынная
долина с редколесной тайгой, коричневато-пепельные склоны Камбального,
буровые вышки, трубы, втиснутые руками геологов в камчатскую землю. Когда
вентили чуть приоткрывали, трубы фонтанировали кипятком. Горячие ручьи
стекали по затоптанному мху в сизоватую пенистую Паужетку...
Отец в молодости разведывал Паужетское месторождение природного пара, а
потом строил первую на этой земле геотермальную электростанцию. Сначала
она была совсем маленькой: давала ток нескольким консервным заводам. А
потом разрослась. Помню, ее называли гигантом дальневосточной энергетики.
Как давно это было? Давно и недавно. Всего - век человеческий...
А впрочем, что такое человеческий век? В дни моей юности - на круг -
семьдесят лет. А теперь... Когда мне исполнилось сто двадцать, врачи не
позволили ехать в Гренландию. Но я всю жизнь отдал Крайнему Северу и Югу.
И, черт меня побери, я не хотел сдаваться. Я не мог вообразить себя без
работы. Она была необходима мне как воздух, - настоящая работа, рука об
руку с крепкими людьми; суровые ветры, льды и долгие ночи с радугами
полярных сияний. Выйдешь из теплого домика в ночь и слушаешь тишину льдов.
А она особенная, эта тишина. Звенит в ней что-то далекое, томительное,
волнующее, как ожидание вечной новизны. И пьешь морозный воздух, чистый,
как прозрачный родник, обжигающе холодный, живительный. С каждым глотком
сил прибывает. Разве можно человеку без этого?
Ну, а потом предложили ехать сюда... Управляющий Паужетским
геотермическим заповедником и природным музеем на юге Камчатки!.. Это я-то
- строитель Великой плотины на Лене и Берингова моста. Штат управления
заповедника: один управляющий плюс восемнадцать киберов, преимущественно
старой конструкции, некоторые требуют капитального ремонта. Вот так...
Впрочем, Камчатский заповедник - это еще лучшее из того, что предлагали
неугомонным ветеранам моего покроя. Конечно, я погорячился, покричал там,
в бюро кадров, даже кулаком по какому-то электронному лбу постучал, а
потом поехал... Так, посмотреть поехал... Как и что... Ведь я не был на
Камчатке сорок лет. Интересно все-таки: был "гигант дальневосточной
энергетики", а теперь - заповедник...
Прилетел сюда, в эту долину, которую помнил по старым фотографиям отца.
Полдня бродил среди молчаливых домиков опустевшего поселка, по притихшим
корпусам бывшей геотермальной электроцентрали. Почти век она освещала и
обогревала добрую половину Камчатки.
День выдался сумрачный, и сумрачно было на душе.
"Нет, мы оба стали ненужными, - думал я. - Эта гигантская
электростанция - детище моего отца. И я сам... Какой тут заповедник. Это
кладбище. Пустырь "истории... И никому до него нет дела. Жизнь ушла отсюда
навсегда. Конечно, теперь вулканическое тепло уже не используют, как в
двадцатом веке. Чем тогда служил вулкан? Печкой, в лучшем случае паровым
котлом. Теперь люди придумали штуки похитрее. Да и требования другие, -
сейчас сразу нужны миллиарды киловатт. Разве из одного вулкана вытянешь
столько? Вот и пришлось идти глубже - в подкоровую зону. Бурят скважины
глубиной в т
