Шефнер Вадим - Сестра Печали
Вадим Шефнер.
Сестра печали
Изд. Лениздат, 1975 (?)
OCR, spellcheck: Koctya Boyko
1. БЕСПРИНЦИПНЫЙ ЩИПОК
В этот день последние два часа посвящались военному делу. Я мог бы и
пропускать их: у меня была отсрочка по призыву из-за легких. Правда, все:
давным-давно зарубцевалось, а все равно - отсрочка. Но на занятия эти я
все-таки ходил, не ходить было как-то неловко: все ходят - а я рыжий, что
ли? Вот и Костя ходит, а он чистый белобилетник.
Военный кабинет временно помещался в подвале техникума, в бомбоубежище,
в одном из его отсеков. Мне там нравилось. Нравились побеленные своды
потолка и шершавый бетонный пол, и эти столы с ножками крест-накрест,
сколоченные из необструганных досок, и легкий запах земляной сырости, смолы
и ружейного масла. Все здесь было не так, как в других аудиториях техникума,
все здесь было просто и определенно. По стенам висели учебные плакаты. На
одних - винтовка Мосина и как ее разбирать; на других - изображения
полевых орудий; на третьих - ходы сообщений, разрезы окопов полного
профиля. Блиндажи на этих плакатах выглядели удивительно чистыми и
аккуратными - в таких бы жить да жить. А на брустверах траншей росла
ровная, будто подстриженная садовником, трава. И над пулеметным гнездом,
отрытым у гребня холма, склонялись густолиственные деревья. Казалось, война
всегда происходит только летом и только в хорошую погоду.
И лишь на одном плакате шел дождь, и небо было в рваных тучах, а
деревья, видневшиеся вдали, уже обронили листву. Плакат назывался "Час
атаки". Некоторые красноармейцы еще вылезали из траншеи, а некоторые уже
бежали вперед с винтовками наперевес. Они бежали к невзрачной высотке, где
залег неприятель. Перед ними вставали черные столбы разрывов, но они
все-таки бежали вперед. Были и убитые. Эти как-то стыдливо лежали в сторонке
и казались очень маленькими по сравнению с живыми. Наверно, художнику не
слишком-то хотелось помещать их здесь, но что ж поделаешь - война есть
война.
Глядя на этот плакат, я иногда пытался представить себе, что я - один
из этих бегущих вперед красноармейцев. Что я буду чувствовать в этот миг?
Очень ли мне будет страшно? По книгам я знал, что чувствует человек, идущий
в атаку, но самого себя представить этим человеком очень трудно. Тогда я
начинал размышлять о том, что ведь если будет война, то для каждого из нас,
сидящих в этом подвале, настанет час атаки, - кроме девушек, конечно, и
кроме чистых белобилетников, А так - для всех. Для успевающих и
неуспевающих, для болтливых и молчаливых, для плохих и хороших - для всех
может настать час атаки. Но когда это будет - никто не знает. Может быть,
мы все состаримся, а никакой войны не случится. Кто полезет на нас? С
Финляндией война только что кончилась, Англии и Франции не до нас, они ведут
"странную войну" с Германией, А Германия воюет с Англией и Францией - ей
тоже не до нас. Правда, в Германии Гитлер, фашизм, от Гитлера всего можно
ждать. Но как-никак у нас договор о ненападении.
Хоть войны и не предвиделось, военным делом занимался я с охотой, Юрий
Юрьевич, преподаватель военного дела, относился ко мне хорошо. Иногда он
просил меня остаться на часок после его лекции, и я оставался и помогал ему
наводить порядок в его хозяйстве.
Юрий Юрьевич мне нравился. Это был суховатый, подтянутый, сдержанный
человек. Иногда у него случались припадки кашля, и тогда он вставал липом к
стене, упирался в стену руками и, весь дрожа, кашлял несколько минут. Потом
продолжал лекцию. Кашель этот был
