Широков Виктор Александрович - Еще Один Шанс
Виктор ШИРОКОВ
ЕЩЕ ОДИН ШАНС
1
Августовский день, пронизанный припекающим солнцем и порой сбрызнутый
редким дождиком, был особенно долог. Казалось, так и будет уходить назад по
обе стороны дороги ещё не выцветшая среднерусская растительность, ещё будут
наступать, и надвигаться редкие строения и вечно будет катить потрепанная
"Газель", вместившая в себя пензяка-шофера, местную чиновницу и двух
командированных, сподобившихся лицезреть местные достопримечательности,
особливо лермонтовский мемориал.
Остановки по случаю, и разминание затекших конечностей только
усиливали тоскливую бессмысленность будничной жизни. Особенно сокрушался
внутренне тот из столичных гостей, который был значительно старше своего
спутника. Большелобый, с головой, похожей на школьный глобус из-за короткой
стрижки и внушительных материковых пятен седины, был он одет в фатоватый
светлый костюм, обут в желтый импортные туфли и вызывающе носил на левом
плече массивный темно-зеленого цвета кофр. Модные голубые очки не выдавали
наличие диоптрий, но тем не менее указывали на профессию, связанную с
писчебумажной сноровкой.
Его спутник, явно уступавший большеголовому по всем параметрам, был не
только моложе, но и элегантней: его стильная серая рубашка и подобранные в
тон брюки, отличная кожаная обувь и круглые дымчатые очки в тонкой золотой
( а отнюдь не позолоченной) оправе выдавали "нового русского",
состоятельного предпринимателя из молодых да ранних, которых по всезнающему
"Ти-Ви" любят сегодня именовать чужестранным термином "яппи".
Если бы удалось досконально проследить путь "Газели" по пензенскому
краю с самого утра, то получился бы форменный репортаж о некоей воскресной
экспедиции, проведенной в завершение удачной поездки, эдаком "вик-енде" с
музейным верхоглядством и непременным банкетированием (в отличие от ещё
недавнего времени, увы, за свой счет), наконец, разрешившемся сменой
средства передвижения.
"Газель" подкатила к вокзальному зданию. Спутники переместились в купе
фирменного поезда "Сура", трогательно простившись перед тем с шофером и
чиновницей, пообещав незамедлительно вернуться в Пензу с ворохом новых
проектов, а пока оба они сменили свое одеяние на затрапезу: большеголовый
облачился в футболку и спортивные брюки, а "яппи" влез в потрепанные
джинсовые шорты и аналогичную жилетку.
Просадка на поезд только началась. Спутники просто всех опередили. Но
уже через несколько минут в купе втиснулись с массой поклажи
девушка-подросток и рыхлый господин лет сорока. На вопрос большеголового,
мол, не они ли и есть их окончательные попутчики, воспоследовало дивное
резюме, что едет только она и с совершенно другим джентльменом.
Чувствовалось её определенное неудовольствие выпавшим по жребию верхним
местом и необходимостью размещения поклажи не под собственным сиденьем, а в
других менее удобных закутках. Впрочем, все это могло и почудиться
большеголовому, вообще гораздому на скорые умозаключения.
Девушка тут же улетучилась, а ещё через несколько минут в дверном
проеме протанцевала провожающую кадриль комильфотная дама с выражением
также явного неудовольствия на лице, пара-тройка женщин неопределенного
возраста, роняющих сочувственные реплики, обращенные к исчезнувшей девушке.
Вагон дернуло, качнуло; он медленно поплыл прочь от места приписки в
сторону вожделенной столицы. За дверным проемом как в телевизорной раме
обозначилось новое действующее лицо: парень-мужчина в светлых джинсах и
белой рубашке, покровительственно о
