Широков Виктор Александрович - Исцеление Мидаса, Или Новая Философия Жизни
Виктор ШИРОКОВ
ИСЦЕЛЕНИЕ МИДАСА, ИЛИ НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ
Роман-притча
"Жизнь должна быть поставлена в центр мирового целого; и все, о чем
приходится трактовать философии, должно быть относимо к жизни. Она
представляется как бы ключом ко всем дверям философского здания. Жизнь
объявляется собственной "сущностью" мира и в то же время органом его
познания".
Генрих РИККЕРТ. "Философия жизни"
1
До моей мастерской пять-шесть минут пешего хода от метро. Славный,
кстати сказать, уголок старой Москвы. Асфальт заканчивается у фасада
особняка, а весь внутренний дворик зарос плотной замечательной травой,
которую лично я видел только в экологически чистом детстве. Эдакие зеленые
плюшевые разводы, гобеленовые переплетения жилок и мелких листочков, среди
которых порой вызывающе желтеют одуванчики и курослеп.
Особнячок вообще-то пустует, жильцы выселены чуть ли не с год назад то
ли в связи с грядущей реконструкцией, то ли - с предстоящим сносом. Заселен
лишь подвал. Я снимаю его под мастерскую шестой месяц. Пофартило, что
называется.
Прежний подвалосъемщик эмигрировал то ли в Штаты, то ли в Израиль.
Вообще-то он не был настоящим художником, так - мелкая фарца. А для стажа
многие годы числился рабочим мастерских Художественного фонда. Тип-топ,
отдавал зарплату начальнику отдела, чтобы трудовая книжка была пристроена.
Ох, зело мудёр был да и остается Борис Израилевич Циппельзон. Вернее, Барух
Израилевич. Что ж, попутного ветра в его шестиугольные паруса!
И спасибо одной общей знакомой, наведшей меня на этот подвальчик,
когда мне не оставалось уже ничего другого, как податься в бомжи. Барух с
некоторым сожалением передал мне ключи, практически стоя уже одной ногой на
трапе самолета, готового взмыть и доставить великовозрастного скитальца на
землю обетованную. Одним из главных условий субаренды помимо регулярной
уплаты оброка настоящему хозяину особнячка было непременное принятие мною
имени Циппельзона. Чтобы эстафета аренды не прерывалась по чистому
недоразумению. Вдруг, да и не заладится что-то у Баруха Израилевича "за
бугром" и придется ему воротиться восвояси, тут-то и подвальчик на первое
время сгодится. Невероятно, но факт: лично Циппельзон и хозяин никогда не
встречались.
Плату за подвальчик в последние годы Барух Израилевич вносил
непосредственно секретарше ООО "Акварель", а допрежь того (до пресловутой
прихватизации) имел обычные коммунальные тяготы.
Этот Барух вообще был малый не промах. Он уже год как вышел на пенсию,
но продолжал числиться в Худфонде и, между прочим, имел натуральный билет
Союза художников. Жил он с женой и дочерью в самом центре столицы, в
знаменитом "доме Нирензее", где когда-то на самом верху, на 12-м этаже
располагалось издательство "Советский писатель", а ещё выше - на плоской
крыше "высотки" царского времени располагался в 20-е годы прошлого, увы,
века ресторан "Крыша".
После Второй мировой ресторан упразднили, но выход на крышу остался и
я, будучи студентом вуза, расположенного поблизости, частенько похаживал на
пустынный верх высотки. В солнечные дни загорал, читал книжки, нередко
писал этюды - вид открывался обалденный. Поражала панорама не только старой
Москвы, но и МГУ на Воробьевых горах был тоже как на ладони. Водил я туда
друзей, пил с ними сухое вино "из горла", покуривали; бывали и девушки.
Первая моя жена одно время здесь тоже как бы прописалась. Она училась в
архитектурном, увлекалась живописью и писала весьма неплохие пейзажи.
Кстати, здесь же, прямо в л
