Широков Виктор Александрович - Уральский Декамерон
Виктор Широков
УРАЛЬСКИЙ ДЕКАМЕРОН
Роман-ремейк
Вакха в сосудах дары и в корзинах цветы принесите,
Пусть непрестанно звучит Вакха достойный пеан.
Ян Панноний
Едва ли приходится сомневаться в том, что элегия Яна Паннония возникла
под влиянием горацианских образов, но правы были бы также оригинальность её
утверждающие. Вернее всего будет, если мы скажем, что большая традиция
латинской поэзии слилась органически с личным вдохновеньем, "Fons
Bandusiae" не является источником подражания, но подателем энергии,
приводящим в движение фантазию. Это наблюдение наводит нас ещё раз на мысль
о сложности самого термина "влияние", которым следует пользоваться с
должной осторожностью.
И.Н.Голенищев-Кутузов.
Гораций в эпоху Возрождения
I
Друг мой, все на свете не ново, все повторяется... Что ж, вот и я
давно женат и женат накрепко! Как выразился иностранный классик,
чувственность с годами гаснет, простатит торжествует, наслаждение, увы,
больше не радует, приключение не привлекает, только воспоминания обретают
виртуальную реальность, источая блеск и ярость. А что ещё остается делать,
господа-товарищи, молодость вообще быстро проходит, как хорошая погода, но
ещё быстрее растут долги...
Случилось так, что 23-х лет от роду меня призвали на воинскую службу,
совершенно несправедливо, ибо "броня" из Министерства здравоохранения была
уже в пути и опоздала, увы, на 12 дней, когда я уже был облачен в п/ш,
увенчан погонами и кокардой, и незаметно отбарабанил положенные мне 2 года
даже с лихвой, прихватив месяца два, увы, невосстановимой жизни. За это
время я не столько освоил приемы стрельбы и досконально выучил требования
Устава, сколько приобщился духу офицерской вольницы, помимо бросания
женских ног на погоны выучился играть в преферанс и в очко и, будучи
азартным от природы, спустил подчистую нехитрый родительский скарб. С
увольнением из армии проблемы мои не только не разрешились, а скорее
усугубились; я задолжал крупную сумму денег (аж 50 000 ещё не "деревянных"
рублей, что на тот момент равнялось, пожалуй, нынешним 100 000 американских
долларов, которые, впрочем, тогда ещё не были разрешены к свободному
обращению, так что вполне можно обойтись без двояковыпуклого сравнения).
Отдать долг заимодавцам не представлялось решительно никакой возможности. Я
решил, было, наложить на себя руки, хотя это помимо сожаления о не
испробованных удовольствиях являлось тягчайшим грехом даже для такого
легкомысленного христианина, каковым я был тогда в отличие от сегодняшнего
времени, но вовремя одумался, чай, не нехристь какой-то - крещеный и
причащенный дважды предусмотрительной бабкой Василисой, тогда как вторая
моя бабушка, графиня Романова, была уже на другом берегу Стикса, убитая
безвременно озверевшими солдатами в 1918 году. Отец мой, которому она
доверила свою жгучую тайну трех карт (в отличие от пушкинских - шестерка,
король, туз), пропал без вести на фронтах Великой Отечественной, и меня
соответственно воспитывал неблагородный отчим, который даже в подкидного
дурака не умел сыграть, как положено, а любимой его карточной забавой была
ветхозаветная "Акулька" (нечто вроде карточной "русской рулетки", когда
вместо крутящегося барабана с одним боевым патроном требовалось выдергивать
друг у друга по карте, сбрасывая парные. Проигрывал тот, у кого на руках
оставалась пиковая дама Акулина, сбрасывать которую не разрешалось.
Проигравшего ославливали хоровым припевом: "Акулина Савишна, не вчерашня,
давешня", нарекали торж
