Шишков Вячеслав - Торжество
Вяч. ШИШКОВ
ТОРЖЕСТВО
Дядя Силантий, спустив портки с сынишки своего Гараськи, сек его вицей,
приговаривая:
- Будешь, сукин сын! Будешь! Будешь предсказывать! Будешь?!
Зажатая меж коленями голова Гараськи орала на всю деревню, а оголенный зад
глядел глуповато в небо и раз за разом крылся красными полосами. Прибежали
Гараськина мать, подслеповатый дед, кричали на Силантия:
- За что ты? С ума никак сошел!
А тот не переставая:
- Будешь, паскуда?! А? Будешь?.. Я те покажу предсказывать!
Гараська посинел, из рубцов вот-вот проступит кровь.
Соседи на гвалт сбежались:
- Братцы, хватай его!
Силантий выпустил Гараську и тряхнул головой, чтоб откинуть свисшие на глаза
космы.
- Да как же, - нескладно загромыхал он. - Паскуда такая... Стал предсказывать,
что, мол, человек от облезьяны превзошел...
- Дезентиришки учат, - прокричала мать, утирая Гараське слезы.
- К дезентиришкам все бегает, да в ячейку, - сказал отец и закричал: - Значит и
ты, сукин сын, не от матки своей, а от облезьяны? Может, от кошки, али от мыша?
Задеру, паскуда!.. Предсказатель об'явился новый... Ах, ты... Подай-ка мне его
скорее!
Но Гараська вырвался и помчался к речке, охлаждаться. А вдогонку:
- Я те так вспишу, год к верху задом сидеть будешь... Я те предскажу. Держи его!
Кто-то засмеялся. Силантий стоял медведем, длинный, лохматый, и ручищи в шерсти.
- Тут не до смеху, - сказал он. - Слыхали, какие слова паршивец-то оттяпал мне?
Вроде - кумунист. А всего девятый год пащенку. Вот, так это новый режим.
- Ребятенки - фулиган на фулигане... Как кропива растут.
- А почему? Школы нет, - сказал Силантий.
- Без школы смерть, - подхватили мужики.
- Хоть дрянненькая школа будь, все-таки отец Сергий молитвам обучал бы, леригии.
- Братцы! - Силантий скрестил руки на груди. - А давайте-ка в сурьез школу-то.
Эвот какой огромадный сруб брошенный, гниет задаром. Ежели дружно взяться - живо
сгрохаем.
Еще народ подошел. Гуторили до вечера. Порешили: строить.
---------------
Мелькали топоры, визжали пилы, подергивая и ухая волокли бревно. Работа кипела.
- Пускай-ка нюхнут, чем пахнет, - говорил Силантий. - Школа будет ай-люли.
- А то засмеяли нас окружающие деревни, особливо Раменье село, одно званье нам:
лесовики. А чем мы виноваты, ежели в лесу живем?
- Как при царе лесовиками лаяли, так и теперича: лесовики да лесовики.
- Только, чур, молчок, ребята, - сказал Силантий, - чтоб не единая деревня не
пронюхала. Мы им нос-то утрем. А окончим, в казну пожертвуем: на, товарищи,
получай! Вот какие мы лесовики. А прочие деревни хоть и не лесовики, а школы не
желают. В Раменье школу прикрыли, учитель с женой в куски пошел. Вот они, какие
не лесовики-то. А мы лесовики.
Силантий попыхивал трубкой и сопел от прилива чувств.
---------------
В ведряный, осенний день перед очами заведующего уездным наробразом стояли
председатель сельсовета Аксен Петров, маленький и остролицый, как лисенок, а
сзади - сам Силантий.
- Что скажете? - оторвалась от бумаг плешивая городская голова в очках.
- Вот, товарищ, из села Дыркина епутация, - браво начал Аксен Петров, но осекся
и кашлянул в ладонь.
- Какая депутация, где?
- То-есть, самолично, мы, - отрубил Силантий.
- Я слушаю. - Голова поджала бритые губы и поправила очки.
Аксен Петров человек бывалый, даже на Карпатах воевал, он всю дорогу зубрил
речь, а вот тут, чорт его знает...
- Вследствие того, - начал он, расправляя свои рыжие усишки, - как мы живем
совсем в лесу, и как этот лес был помещика Гусева, и
