Шленский Александр - Желание Умереть
Александр Шленский
Желание умереть
Человек - удивительно нелогичное существо. Казалось бы, с пониманием
этого факта он должен придти к большему согласию с самим собой, к осознании
нелепости собственных желаний и поведения и попытаться упорядочить их и
согласовать между собой.
Но как выясняется, согласовать самого себя с самим собой не так-то
просто. И более всего это сказывается на отношении к смерти. В детстве и в
ранней юности я боялся смерти. Не процесс умирания, не мучения, связанные с
расставанием с жизнью, а именно вечное небытие, которое должно
воспоследовать за актом смерти, внушало мне неизъяснимый ужас.
Это был совершенно иррациональный страх, с которым почти нельзя было
бороться. Никакие приятные мысли - например, о предстоящем свидании с
любимой, о возможности заработать много денег, о перспективах стать
знаменитым - ничто из этого не помогало от этого постыдного страха, который
раз в месяц непременно охватывал меня среди ночи, заставляя стискивать зубы
и подолгу держаться за пульс, считая одно за другим частые вздрагивания
лучевой артерии под тонкой кожей запястья - сколько их еще осталось, этих
ударов? Что станет со мной после того как эта жилка перестанет вздрагивать?
В те годы жизнь телесная и ее радости еще занимала в моем сознании
гораздо более места, нежели жизнь непосредственно духовная, и от того смерть
воспринималась прежде всего как лишение этих радостей и казалась ужасной.
Как же так - я, такой молодой и жадный до удовольствий, даримых жизнью,
привыкший их получать, когда-то перестану не только получать приятное
ощущения от жизни, но и вообще, любые ощущения.
Становясь старше, я все более и более рассматривал смерть как предел,
который не дает человеку времени для постижения сути вещей, для духовного
самосовершенствования, и это также казалось и обидным, и страшным. Но это
был уже совсем другой страх - страх не успеть, страх умереть раньше чем
сумеешь постичь самое главное в жизни, соприкоснуться с истиной. Умереть, не
познав истины, тоже страшно, но этот страх уже не вызывал животные
содрогания тела, боящегося умереть, а только горечь, доходящую до легкой
степени скорби.
Наконец, оказавшись в эмиграции и скоропостижно объевшись благами
потребительского общества, я увидел насколько быстро насыщаем человек,
чересчур умный и неоправданно глубокий, вещами и услугами, предназначенными
для того, чтобы дать поверхностное телесное удовольствие, не оплодотворенное
ни работой мысли, ни эстетической оценкой.
Промышленная эстетика вещей, сделанных по единым стандартам, и
профессиональная этика людей, удовлетворяющих мои потребности за деньги,
вызвала у меня не ощущение комфорта, как у большинства приезжающих в США, а
глубокое разочарование, ощущение тотальной фальши и отторжение. Я в принципе
могу купить, но не хочу нового, еще более совершенного телевизора, потому
что по нему гонят туфту. Я не хочу нового удобного телефона, потому что не с
кем вести душевных разговоров, я не хочу покупать пищашую, пиликающую
электронику, потому что она только нервирует меня, а сервисы, которые она
дает, мне не нужны. Я не хочу покупать новую, красивую одежду, потому что
хочу, чтобы видели во мне, а не на мне, но всем наплевать и на то, и на
другое.
Когда все общество вокруг озабочено только двумя вещами: как заработать
денег на развлечения, и как на заработанные деньги получить больше комфорта
и удовольствия, к сердцу медленно и неуклонно подступает тоска. Это
происходит не вдруг, а посте
