Шолохов Михаил - Илюха
Михаил Шолохов
Илюха
I
Началось это с медвежьей охоты.
Тетка Дарья рубила в лесу дровишки, забралась в непролазную гущу и едва
не попала в медвежью берлогу. Баба Дарья бедовая,- оставила неподалеку от
берлоги сынишку караулить, а сама живым духом мотнулась в деревню. Прибежала
- и перво-наперво в избу Трофима Никитича.
- Хозяин дома?
- Дома.
- На медвежью берлогу напала... Убьешь - в часть примешь.
Поглядел Трофим Никитич на нее снизу вверх, потом сверху вниз, сказал
презрительно:
- Не брешешь - веди, часть барышов за тобою.
Собрались и пошли. Дарья передом чикиляет, Трофим Никитич с сыном Ильей
сзади. Сорвалось дело: подняли из берлоги брюхатую медведицу, стреляли чуть
ли не в упор, но по случаю бессовестных ли промахов или еще по каким
неведомым причинам, но только зверя упустили. Долго осматривал Трофим
Никитич свою ветхую берданку, долго "тысячился", косясь на ухмылявшегося
Илью, под конец сказал:
- Зверя упущать никак не могем. Придется в лесу ночевать.
Поутру видно было, как через лохматый сосновый молодняк уходила
медведица на восток, к Глинищевскому лесу. Путаный след отчетливо печатался
на молодом снегу; по следу Трофим с сыном двое суток колесили. Пришлось и
позябнуть и голоду опробовать - харчи прикончились на другой день,- и лишь
через трое суток на прогалинке, под сиротливо пригорюнившейся березой,
устукали захваченную врасплох медведицу. Вот тут-то и сказал Трофим Никитич
в первый раз, глядя на Илью, ворочавшего семнадицатипудовую тушу:
- А силенка у тебя водится, паря... Женить тебя надо, стар я
становлюсь, немощен, не могу на зверя ходить и в стрельбе плошаю - мокнет
слезой глаз. Вот видишь, у зверя в брюхе дети, потомство... И человеку такое
назначение дадено.
Воткнул Илья нож, пропитанный кровью, в снег, потные волосы откинул со
лба, подумал: "Ох, начинается..."
С этого и пошло. Что ни день, то все напористей берут Илью в оборот
отец с матерью: женись да женись, время тебе, мать в работе состарилась,
молодую бы хозядку в дом надо, старухе на помощь... И разное тому подобное.
Сидел Илья на печке, посапливал да помалкивал, а потом до того
разжелудили парня, что потихоньку от стариков пилу зашил в мешок, топор
прихватил и прочие инструменты по плотницкой части и начал собираться в
дорогу, да не куда-нибудь, а в столицу, к дяде Ефиму, который в булочной
Моссельпрома продавцом служит.
А мать свое не бросает:
- Приглядела тебе, Ильюшенька, невесту. Была бы тебе хороша да пригожа,
чисто яблочко наливное. И в поле работать, и гостя принять приятным
разговором может. Усватать надо, а то отобьют.
В хворь вогнали парня, в тоску вдался, больно жениться неохота, а
тут-таки, признаться, и девки по сердцу нет; в какую деревню ни кинь
поблизости - нет подходящей. А как узнал, что в невесты ему прочат дочь
лавочника Федюшина, вовсе ощетинился.
Утром, кое-как позавтракав, попрощался с родными в пешкодралом махнул
на станцию. Мать при прощании всплакнула, а отец, брови седые сдвинув,
сказал зло и сердито:
- Охота тебе шляться, Илья, иди, но домой не заглядывай. Вижу, что
зараженный ты кумсамолом, все с ними, с поганцами, нюхался, ну в живи как
знаешь, а я тебе больше не указ...
Дверь за сыном захлопнул, глядел в окно, как по улице, прямой и
широкой, вышагивал Илья, и, прислушиваясь к сердитому всхлипыванию старухи,
морщился и долго вздыхал.
А Илья выбрался за село, посидел возле канавки и засмеялся, вспоминая
Настю - невесту проченную. Больно на монашку похожа: губки ехидно подж
