Шукшин Василий - Даешь Сердце!
prose_contemporary Василий Шукшин Даешь сердце! ru ru Vitmaier FB Tools 2006-05-15 http://www.lib.ru 8B2C0735-B5C9-46B7-AA67-5694551AC540 1.0 v 1.0 — создание fb2 Vitmaier
Василий Шукшин
ДАЕШЬ СЕРДЦЕ!
Дня за три до Нового года, глухой морозной ночью, в селе Николаевке, качнув стылую тишину, гулко ахнули два выстрела. Раз за разом… Из крупнокалиберного ружья. И кто-то крикнул:
— Даешь сердце!
Эхо выстрелов долго гуляло над селом. Залаяли собаки.
Утром выяснилось: стрелял ветфельдшер Александр Иванович Козулин.
Ветфельдшер Козулин жил в этом селе всего полгода. Но даже когда он только появился, он не вызвал у николаевцев никакого к себе интереса. На редкость незаметный человек. Лет пятидесяти, полный, рыхлый… Ходил, однако, скоро.
И смотрел вниз. Торопливо здоровался и тотчас опускал глаза. Разговаривал мало, тихо, неразборчиво и все как будто чего-то стыдился. Точно знал про людей какую-то тайну и боялся, что выдаст себя, если будет смотреть им в глаза. Не из страха за себя, а из стыда и деликатности.
Он даже бабам не понравился, хоть они уважают мужиков трезвых и тихих. Еще не нравилось, что он — одинок. Почему одинок, никто не знал, но только это нехорошо — в пятьдесят лет ни семьи, никого.
И вот этот-то человек выскочил за полночь из дома и дважды саданул из ружья в небо. И закричал про сердце.
Недоумевали.
В полдень на ветучасток к Козулину приехал грузный, с красным, обветренным лицом участковый милиционер.
— Здравствуй, товарищ Козулин!
Козулин удивленно посмотрел на милиционера.
— Здравствуйте.
— Надо будет… это… проехать в сельсовет. Протокол составить.
Козулин виновато поискал что-то глазами на полу.
— Какой протокол? Для чего?
— Что?
— Протокол-то зачем? Я не понял.
— Стреляли вчера? Вернее, ночью.
— Стрелял.
— Вот надо протокол составить. Предсельсовета хочет это… побеседовать с вами. Чего стрельбу-то открыли?
Испугались, что ль, кого?
— Да нет… Победа большая в науке, я отсалютовал.
Участковый с искренним интересом, весело смотрел на фельдшера.
— Какая победа?
— В науке.
— Ну?
— Я отсалютовал. А что тут такого? Я — от радости.
— Салют в Москве производят, — назидательно пояснил участковый. — А здесь — это нарушение общественного порядка. Мы боремся с этим.
Козулин снял халат, надел пальто, шапку и видом своим показал, что он готов ехать объясняться.
У ворот ветучастка стоял мотоцикл с коляской.
Предсельсовета ждал их.
— Это, оказывается, ночью-то, салют был, — заговорил участковый и опять весело посмотрел на Козулина. — Мне вот товарищ Козюлин объяснил…
— Козулин, — поправил фельдшер.
— А?
— Правильно — Козулин.
— А какая раз… А-а! — понял участковый и засмеялся. И тяжело сел в большое кожаное кресло. И вынул из планшета бланк протокола. — Извиняюсь, я без умысла.
Председатель скрипнул хромовыми сапогами, поправил рукой ремень гимнастерки (из другого рукава свисала аккуратная лакированная ладонь протеза), пригласил фельдшера:
— Садись, товарищ Козулин.
Козулин тоже сел в глубокое кресло.
— Так что случилось-то? Почему стрельба была?
— Вчера в Кейптауне человеку пересадили сердце, — торжественно произнес Козулин. И замолчал. Председатель и участковый ждали — что дальше? — От мертвого человека — живому, — досказал Козулин.
У участкового вытянулось лицо.
— Что, что?
— Живому человеку пересадили сердце мертвого. Трупа.
— Что, взяли выкопали труп и…
— Да зачем же выкапывать, если человек только умер! — раздраженно воскликнул Козулин. — Они оба в больнице были, но один умер…
— Ну, это
