Библиотека в кармане -русские авторы

         

Шукшин Василий - Залетный


prose_contemporary Василий Шукшин Залетный ru ru Vitmaier FB Tools 2006-05-19 http://www.lib.ru 383B7B54-6BA0-49BA-925D-E9F562A628E9 1.0 v 1.0 — создание fb2 Vitmaier
Василий Шукшин
ЗАЛЕТНЫЙ
Кузнец Филипп Наседкин — спокойный, уважаемый в деревне человек, беспрекословный труженик — вдруг запил. Да и не запил вовсе, а так — стал прикладываться. Это жена его, Нюра Заполошная, это она решила, что Филя запил.

И она же полетела в правление колхоза и там устроила такой переполох, что все решили: Филя запил. И все решили, что надо Филю спасать.
Главное, всех насторожило, что Филя «схлестнулся» с Саней Неверовым. Саня — человек очень странный. Весь больной, весь изрезанный (и плеврит, и прободная язва желудка, и печень, и колит, и черт его не знает, чего у него только не было, и геморрой), он жил так: сегодня жив, а завтра — это надо еще подумать. Так он говорил.

Он не работал, конечно, но деньги откуда-то у него были. У него собирались выпить. Он всех привечал.
Изба Сани стояла на краю деревни, над рекой, присела задом в крутизну берега, а двумя маленькими глазами-окнами смотрела далеко-далеко — через реку, в синие горы. Была маленькая оградка, какие-то старые бревна, две березки росли… Там, в той ограде, отдыхала душа.
Саня не то что слишком уж много знал или много повидал на своем веку (впрочем, он про себя не рассказывал. Мало рассказывал) — он очень уж как-то мудрено говорил про жизнь, про смерть… И был неподдельно добрый человек. Тянуло к нему, к родному, одинокому, смертельно больному.

Можно было долго сидеть на старом теплом бревне и тоже смотреть далеко — в горы. Думалось не думалось — хорошо, ясно делалось на душе, как будто вдруг — и в какую-то минуту — стал ты громадный, вольный и коснулся руками начала и конца своей жизни — смерил нечто драгоценное и все понял.

Ну и что? Ну и ладно! — так думалось.
Бабы замужние возненавидели Саню с того самого дня, как он только появился в деревне. Появился он этой весной, облюбовал у цыган развалюху, сторговал, купил и стал жить. Его сразу, как принято, окрестили — Залетный.

И, разумеется, — Саня, потому что — Александр. Его даже побаивались. И все зря.

Филя, когда бывал у Сани, испытывал такое чувство, словно держал в ладонях теплого еще, слабого воробья с капельками крови на сломанных крыльях — трепетный живой комочек жизни. И у Фили все восставало в груди — все доброе и все злое, когда про Саню говорили плохо.
Филя так и сказал на правлении колхоза:
— Саня — это человек. Отвяжитесь от него. Не тревожьте.
— Пьяница, — поправила бухгалтерша, пожилая уже, но еще миловидная активистка.
Филя глянул на нее, и его вдруг поразило, что она красит губы. Он как-то не замечал этого раньше.
— Дура, — сказал ей Филя.
— Филипп! — строго прикрикнул председатель колхоза. — Выбирай выражения!
— Ходил к Сане и буду ходить, — упрямо повторил Филя, ощущая в себе злую силу.
— Зачем?
— А вам какое дело?
— Ты же свихнешься там! Тому осталось… самое большее полтора года, ему все равно, как их дожить. А ты-то?!
— Он вас всех переживет, — зачем-то сказал Филя.
— Ну, хорошо. Допустим. Но зачем тебе спиваться-то?
— Иди спои меня, — усмехнулся Филя. — Через неделю на баланс сядешь. Вы меня хоть раз сильно пьяным видели?
— Так это всегда так начинается! — вместе воскликнули председатель, бухгалтерша, девушка-агроном и бригадир Наум Саранцев, сам большой любитель «пополоскать зубки». — Всегда же начинается с малого!
— Тем-то он и опасен, Филипп, этот яд, — стал развивать мысль председатель, — что он спе





Содержание раздела