Шуваев П - Не Заплывайте За Горизонт Или Материалы К Жизнеописанию Одного Компромиста
П.Шуваев
Памяти Л. Коцюбняк
Не заплывайте за горизонт
или
Материалы к жизнеописанию одного компромиста
Малодостоверная история в словах
Многие скажут Мне в тот день: "Господи! Господи! не от Твоего ли
имени мы проповедовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не
Твоим ли именем многие чудеса творили?
И тогда объявлю им: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня,
далающие беззаконие".
Матфей, 7, 22-23
Если людям, которых писатель создает, свойственно говорить о старых
мастерах, о музыке, о современной живописи, о литературе или науке,
пусть они говорят об этом и в романе. Если же не свойственно, но
писатель заставляет их говорить, он обманщик, а если он сам говорит
об этом, чтобы показать, как много он знает, - он хвастун.
Э.Хемингуэй
I. Ромашки спрятались. Затакт для храбрости
II. Сугимото-сан пишет реферат. Диалогический монолог
III. Дикие, мутные мысли Атрида. Автоагиография с комментариями
V. Да не судим убийца. Монологический диалог
VI. Из длани Давидовой камни. Внутренний монолог, переходящий в машинопись
VII. По направлению к Сестерцию. Небеспристрастный отчет о недостоверных
событиях
VIII. Фалернский оракул. Хронокластический симпосион
IV/IX. Пяльцы святого Иоанна. Теофилологический контрапункт
X. Дети аббата. Вальпургия-дубль
XI. Теорема существования. В чужом пиру похмелье
I. РОМАШКИ СПРЯТАЛИСЬ
Затакт для храбрости*
МЕРЗАВЧИК - за прекращением пьянства вышедшее из употребления слово.
Теперь попадаются только взрослые экземпляры.
Энциклопедический словарь "Нового Сатирикона"
Магазин был обыкновенный, вполне был приличный сельский продмаг, притом
Толику давно и хорошо известный, - но Толик почувствовал себя обиженным.
Обижаться было нелепо: ведь не мог же он, в самом деле, предполагать, что вдруг
именно сегодня здесь окажутся в свободной продаже хорошие марочные вина -
ароматные, сверкающие, чуть звенящие чудеса, заключенные в прозрачные почти до
невидимости бутылки! Не мог - и все же грустно было ему смотреть на зеленоватые
поллитровочки, не блещущие совершенством форм, на их ядовито-геральдические
этикетки и откровенные до бесстыдства пробочки; это все было убого, примитивно,
хотя тоже вполне знакомо. Портвейн какой-то там ординарный был, конечно, не
лучше на вид, а на вкус, вероятно, и хуже, - но Толик выбрал все же его. Выбрал,
руководствуясь не гурманскими соображениями, не ценой даже, а всего лишь знанием
традиции.
Традицию, как и положено, знали все, в том числе Нинка, которая от водки,
разумеется, отказалась бы, и пришлось бы распивать на двоих с Серегой, а
портвейн... Тут традиция уже разрешает, и обстановка получится уж другая, не
будут уже они стараться потребить максимум алкоголя в минимальные сроки. И то
сказать, зачем троим студентам три большущих бутылки вина? (Толик знал, конечно,
что именуют их в быту обыкновенно "пузырями" или "огнетушителями", что допустимы
и иные варианты, но, будучи воспитан в интеллигентной семье, употреблял слово
"бутылка" даже мысленно).
В самом деле, зачем? Толик в принципе не возражал бы обойтись без этого, но
традиция предписывала студенту, оказавшемуся на биостанции, пить, невзирая на
столь же традиционные запреты. Так было на первом курсе, так было и на втором,
так будет сейчас, когда их тут всего-то три человека. То есть был еще кто-то, не
могло не быть, но как-то уж так сложилось, что им никто не мешал и ничего не
запрещал: люди ведь взрослые, чего там... Почти робинзонада, с тем, однако,
существенным отличием, что продм
