Щербакова Галина - Женщины В Игре Без Правил
ЖЕНЩИНЫ В ИГРЕ БЕЗ ПРАВИЛ
Галина ЩЕРБАКОВА
Анонс
Перед вами история одной семьи и тех, кого прибил к ним ветер.
На долю одной выпало много страданий, и она уже не надеялась на счастье, когда наконец его обрела...
Вторая встретила настоящую любовь - и погибла из-за нее.
Третья, самая юная, только вступает в жизнь и уверена в неизбежности счастья и любви. Но что будет дальше с этой дерзкой юностью, знает только судьба...
А есть еще и четвертая...
I
К новым чувствам надо привыкать, как к новой обуви. Их полагается разносить. Елена босиком ходила по доставшейся ей в обмене квартире и думала другое: если она сейчас же, сию минуту не полюбит ее, как родную, то потом этого уже и не случится.
Любовь бывает или сразу, или никогда.
"Начнем, - сказала она себе. - Дивный вид из окгга.
Лес, овраг... Деревянный мосток... Я буду ходить по нему с плетеной корзинкой, как какая-нибудь барышня-крестьянка. А навстречу мне будет идти добрый молодец... Все вранье...
Я сроду на эти мостки не выйду... Да и на черта мне они? У меня от лесного кислорода голова болит шибче, чем от табачного дыма".
Елена отошла от окна. "Звеня и подпрыгивая, как тот самый пятак", - подумала она.
Нет, любовь к квартире из пейзажа за окном не вырастала. Она прошлепала пятками по коридору: ровнехонько тринадцать ее лап. "Знала бы, не менялась", - засмеялась она И снова это - звеня и подпрыгивая. А потом стало совсем плохо: тринадцать стало преследовать ее на каждому шагу.
Номер квартиры - девяносто четыре. Сумма цифр - тринадцать. Тринадцать рядков кафеля над плитой. Тринадцать с копейками метров маленькая комната. Номер жэка - тоже тринадцать.
И как она не заметила сразу: номер ее дома тридцать девять, что есть не что иное, как трижды тринадцать.
А ведь у нее было с маклером условие - не тринадцатый этаж. Ну так вот. У нее пятнадцатый, а изнутри весь - насквозь! насквозь! насквозь! - тринадцатый.
Елена почувствовала, как ее охватывает паника, как ее отбрасывает назад - к слезам, неустройству, неуверенности, слабости, в которых она жила последние годы.
Она ведь придумала: въедет в квартиру, повернет ключ и - пойдет новая, уже совсем хорошая жизнь. Потом, правда, она поняла, что не та она женщина: у таких, как она, битых и ломанных судьбой, поворот ключа не может решить все сразу и навсегда.
И она дала поблажку себе - все будет не сразу, она будет разнашивать новую судьбу, не спеша, постепенно... Она полюбит эту квартиру, хорошая квартира, замечательная. Лес в окне.
Мост через овраг...
А получилось... Тринадцать, кругом тринадцать... Захотелось бежать, но бежать было некуда.
Захотелось плакать, но исчезли слезы. Захотелось позвонить, но телефон сволочи-сменщики унесли с собой. А она свой постеснялась. Старенький аппарат из казенных, неудобно забирать...
Вот и осталась одна с "постеснялась".
Елена пустила во весь напор воду в ванну. И сказала зеркалу: "Не думай! Вены я вскрывать не буду.
Я просто помокну".
Она уперлась ногами в бортик, приподнимая над водой тело. Розовые ногти торчали из пены и существовали как бы независимо и освобождение. Это свойство красоты - независимость.
А ногти у Елены - высший класс и на руках, и на ногах, жаль, нет конкурса по ногтям. Все бы рухнули рядом с ней.
"Выручайте меня, пальчики, выручайте! - прошептала она своим "независимым". - Спасайте свою хозяйку".
Она вынула из воды ногу, не такую уж длинную, как сейчас принято, но ничего, вполне, тонкая в кости, чуть суховатая, она набирала силу и нежность там, где самое место нежности. Ел
