Библиотека в кармане -русские авторы

         

Щербинин Дмитрий - Назгулы 3


ЩЕРБИНИН ДМИТРИЙ
"НАЗГУЛЫ"
  
  
   ТОМ 3
   "ПОСЛЕДНЯЯ ПОЭМА"
  
  
  
  
   ЧАСТЬ 1
   "ЭРЕГИОН"
  
  В конце второго тома, я молил у тьмы иль света, чтобы придали они мне сил, чтобы смог я записать этот последний, и самый трагичный том. Что же хотите от меня, от седовласого, похожего на мумию старца, который провел всю ночь в пламени, дыша, чувствуя вместе с теми, молодыми?

Тогда я почувствовал, что тело стало совсем немощным, что дух вот-вот покинет изгнившую клеть, устремится к Ней. Для себя я, конечно, жаждал этого, как величайшего блага, но для истории... все-таки, люди и эльфы должны узнать правду про Них...
  Я очнулся, но не в своей ветхой комнатушке, и, когда открыл глаза, когда увидел благодатное, ясное, все залитое обильной солнечной дымкой небо, когда почувствовал теплую землю, на которой лежал, и почувствовал себя так легко, как давно уж не чувствовал, то подумал, что умер, все-таки, и сейчас, в этой благодати, шагнет навстречу мне Она, Единственная. Но тут я услышал голосок маленькой Нэдии:
  - Я так испугался, когда проснулась, и увидела, что вы лежите, в рукопись свою лицом уткнувшись. Лицо у вас было такое бледное, и черты так заострились... и вы холодный, как камень были! Я уж подумала, что вы...

А на улице то весна - день то благодатный, целительный, вот я и решилась вас перенести...
  - Ты, значит, по лестнице меня стащила?.. Да как же ты управилась?.. - спрашивал я, а голос мой дрожал - я видел ее личико, и представлялась Она мне святою, небесным созданием.
  Я еще голову повернул, и обнаружил, что метров на сто она меня от башни оттащила. Девочка ничего не ответила, но, вдруг, засмеялась, бросилась в сторону, и упала там на колени, стала целовать, что-то невидимое мне, что на земле было:
  - Вы смотрите! Смотрите! Здесь подснежник раскрылся! Вы только посмотрите, какое чудо!

Какие лепесточки, да как он пахнет!..
  Я слабо улыбнулся, и кое-как, с кряхтеньем поднялся, проковылял, и там тоже долгое время любовался этим прекрасным цветком. Я уже засиделся среди своих рукописей, среди этих древних, покрытых спекшейся кровью томов, можно сказать - паутиной покрылся. А тут весна, а тут златистое дыханье неба, этот подснежник - дивные, плавные изгибы листьев, аромат, такой слабый, такой прекрасный - подобный виденью из сна...
  Итак, я просил, чтобы мне придали силы свет или тьма, - силы придал свет - весна меня воскресила, и, вернувшись в свою келью, я тут же взялся за написание третьего тома. Конечно, сомневаюсь, что смогу записать все до последнего слова, которое уж вижу пред собой - но я буду стараться - в каждый день воскрешать их историю. Этот последний, третий том уже во мне, и я знаю, что предстоит записать - вот они, предо мной герои, и, несмотря на красоты этого дня, несмотря на то, что птицы звенят за окном и сами Серые горы, полнятся восторженным синеватым сиянием - слезы заполняют глаза...
  Милые, милые мои!..
  
   * * *
  
  Двадцать лет прошло с того дня, когда тело Вероники осталось без своей хозяйки, и было принято землею, покрыто прекраснейшим, высоким холмом, который всегда радовал своей спокойной, чистой красотой глаз; в холодные дни дарил теплом, а в жаркие - прохладой. Двадцать лет минуло, как собравшиеся на сечу, и закрученные в хаос войска разошлись по своим домам. Как вы, должно быть помните, все выжившие герои моей повести направились в Эрегион.
  Итак, минуло девятнадцать осень, и наступила двадцатая. Ежели за белоснежными стенами Эрегиона поля только начинали очищат





Содержание раздела