Щупов Андрей - Дети Хлебных Времен
Андрей Щупов
Дети хлебных времен
Ползком добравшись до края лощины, Согомак некоторое
время прислушивался к звенящей тишине. А может, и не звенела
она вовсе, - такая уж жизнь пошла - с гулом да стоном. Так что
тягучий звон вполне мог поселиться в голове навечно. Покойный
Зум тоже что-то говорил про такое. То ли мелодию какую-то
вечно слышал, то ли голоса... Согомак сердито встряхнул
головой. Так или иначе, но опасности он не ощущал. Точнее,
опасность была и ушла, оставив за собой смрадный рассыпающийся
шлейф. Тем и отличались проводники от простых смертных -
кто-то умел чувствовать опасность, а кто-то нет. Если бы сам
Согомак не владел даром прозорливости, давно бы сгинул в
какой-нибудь из экспедиций. Не столь уж много тараков
осмеливалось покидать Пещеры, выходя на открытое пространство.
А он выходил - и очень часто не в одиночку. Водил с собой
группы и умудрялся сохранять всем жизнь. То есть - почти всем,
потому что всех приводить обратно не удавалось еще никому.
Кто-то обязательно должен был погибнуть. Согласно жестокой
статистике. Вечно голодное Пространство требовало жертв, и с
этим проводник почти смирился, тем более что счет его был не
таким уж плохим. В худшем случае Согомак терял каждого
третьего, другие же не возвращались вовсе.
Собравшись с духом, он перемахнул через барьер и одним
броском пересек поросшую пыльником лощину. К ноге немедленно
прилепился здоровущий клещ, но Согомак даже не взглянул на
него. Все чувства были обострены до пределы, любое шевеление
воздуха могло означать возвращение опасности.
Он остановился на стыке двух скал и замер перед останками
тарака. Теперь уже было не разобрать, кто это был. Ясно, что
соплеменник, но более никаких подробностей. Даже мучительная
смерть от газа не оставила бы столь жутких следов. Что и
говорить, картинка аппетиту не способствовала. Неестесственно
вывернутая кисть, оскал чудом уцелевшего черепа и какая-то
жуткая каша. Ясно было, что Вихрь не промазал. Даже самые
враждебные из Вихрей дело свое знают - бьют точно и насмерть.
Потому и нельзя задерживаться в подобных местах долее одной
минуты. А погибший был явно из чайников, - похоже, даже
собирался расположиться на отдых. Вон и котомку расшнуровал,
газетку под обед расстелил. Мыслимое ли дело - всего в двух
шагах от Белой Скалы! Неужто не знал, что именно здесь Вихрь
собирал ежемесячный урожай жизней. Урожай, надо признать,
богатый...
Согомак продолжал вглядываться в мертвеца и чувствовал,
что чего-то в жутковатой картинке не достает. Что-то здесь
было не так, и мозг строптиво не желал принимать увиденное.
Чуточку помешкав, он вынул шпагу, ювелирным движением выдернул
из окостеневшей руки покойника перепачканную кровью котомку.
Тряхнул на весу, и наружу тотчас вывалилась пара ссохшихся,
покрытых солевой нездоровой коркой гамбургеров. Брови Согомака
сошлись на переносице. Все было яснее ясного. Такая уж, видно,
карта у бедолаги. Насобирал где-то ядовитую снедь, и, не
настигни его Вихрь, чуть позже наверняка откинул бы копыта от
жестоких желудочных спазмов. Еще и домашних мог бы потравить.
То есть, если успел бы, конечно, добраться до дома. Впрочем,
возможно, и не было у него никакого дома. Жил в какой-нибудь
берлоге, как тот же Профессор, читал потрепанные талмуды и
подбирал все, что плохо лежит.
Согомак нагнулся ниже, взглядом проследил за вереницей
потемневших капель. Петляющей дорожкой они тянулись от
мертвеца куда-то в сторону. И снова тревожно запульсировало
под т
