Эдельман Николай - Ночь В Городе
Николай Эдельман
НОЧЬ В ГОРОДЕ
1.
Уже вечерело, когда Леонид Герц подъезжал к городу. Солнце в такт
подъемам и спускам дороги выскакивало из-за зазубренной кромки леса слева
от шоссе, и тогда Герц прищуривался, защищая глаза от его ещё яркого света.
Лесные поляны и заросшие тростником болотца, появляющиеся по сторонам
дороги, неторопливо натягивали на себя тот налет вечерней таинственности,
который хорошо знаком всем, кому случалось путешествовать на поезде или в
автомобиле в эти предзакатные часы, и Герц вновь чувствовал тоскливую
неуверенность, которая возникала в нем, когда солнце исчезает за
горизонтом, равнодушная природа готовится ко сну, и пора уже думать о
ночлеге, а ты все гонишь машину по серой ленте шоссе навстречу
неизвестности - хотя на этот раз все известно: он подъезжает к городу, в
городе живет старинный друг Симон, а вот и его адрес: Бардачная, 25,
квартира 28, телефона нет, но ещё две недели назад отправлено письмо, и
Симон должен ждать гостя. Правда, почта нынче работает из рук вон плохо, и
письмо могло ещё и не дойти, но Симон, конечно, все равно будет рад - сам
сколько раз звал приезжать. Не то что бы они были настолько близко знакомы
в том ещё недавнем, но безвозвратно ушедшем прошлом; хотя, признаться,
немало водки вместе выпили и немало в памяти осталось походов по вонючим
пивнушкам, невинного праздничного хулиганства и всего того, что называется
приключениями бурной молодости. Но Герц знал, что попытки воскресить
прошлое безнадежны и бессмысленны; ну, встретятся, посидят, потолкуют о
былых временах, о старых знакомых, которых ни тот, ни другой не видели уже
много лет, и на которых и тому и другому, в сущности, наплевать - и
обнаружат, что, кроме воспоминаний, у них уже ничего общего нет. Поэтому,
может быть, Герц и не торопился приезжать. К тому же дела всякие мешали,
работа, да и не работа даже, а просто бессмысленное ожидание и откровенное
убивание времени. Большую часть своей жизни Герц потратил на ожидание -
вначале он ждал какого-то им самим придуманного поворота колеса фортуны,
чтобы на нем прокатиться на халяву - как ждут автобуса, чтобы проехать одну
остановку, хотя за время ожидания сто раз можно успеть это расстояние
пройти пешком. А последние два-три года он ждал, когда все кончится, и
начнется то, что разом перечеркнет все прежние заслуги, сбросит всех с
занимаемых ими позиций, и жизнь придется все равно что начинать заново,
если в ней останется что-то, кроме судорожных попыток удержаться ещё
немного в этом трижды проклятом мире. А уж в чем-чем, а в барахтанье
посреди моря крови и бедствий Герц точно не видел никакого смысла. Впрочем,
бесцельное и внешне довольно обеспеченное существование, единственный смысл
и содержание которого состояли именно в ожидании грядущих социальных
катаклизмов без каких-либо попыток изменить или отсрочить их приход, иногда
настолько надоедало, что тогда Герц думал - лучше бы скорей все э т о
приходило, потому что невозможно больше жить в напряженном ожидании падения
подвешенного меча.
Автомобиль с грохотом провалился в гигантскую выбоину, у Герца
лязгнули зубы, и на секунду ему показалось, что это - конец путешествия, но
машина выбралась из ямы и покатила дальше. Шоссе к размышлениям явно не
располагало; когда-то, видимо, весьма неплохое, нынче оно было покрыто
большими и маленькими выбоинами и колдобинами, и лишь незначительную часть
их удосужились заделать асфальтовыми заплатами, которые, однако, только
усугубляли ситуа
