Эренбург Илья - Трубка Солдата
Илья Эренбург
ТРУБКА СОЛДАТА
Тишайший свет звезды несется тысячи лет, прежде чем показаться людям,
но. короток век человека: детство с играми, любовь и труд, болезни, смерть.
Была война. Когда-нибудь подберут эпитет "великая" или "малая", чтобы
сразу отличить ее от других войн, бывших и будущих. Для людей, живших в
тот год, была просто война.
Была война, и на крохотном пространстве, близ груды камней,
называвшихся прежде бельгийским городом Ипром, сидели, ели и умирали чужие
пришлые люди. Их называли 118-м линейным полком французской армии. Полк
этот, сформированный на юге, в Провансе, состоял из крестьян - виноделов
или пастухов. В течение шести месяцев курчавые темные люди ели и спали в
глинистых ямах, стреляли, умирали, вскинув руки, и на штабной карте
корпуса было помечено, что 118-и линейный полк защищает позиции при
"Черной переправе".
Напротив, в пятистах шагах, сидели другие люди, и они тоже стреляли.
Среди них было мало курчавых и черных. Белесые и светлоглазые, они
казались крупней и грубей виноделов;- говорили они на непохожем языке. Это
были хлебопашцы Померании; их называли в другом штабе 87-м запасным
батальоном прусской армии.
Это были враги; а между врагами находилась земля, которую и виноделы и
хлебопашцы называли "ничьей". Она не принадлежала ни Германской империи,
ни Французской республике, ни Бельгийскому королевству. Развороченная
снарядами, изъеденная вдоль и поперек брошенными окопами, круто начиненная
костьми людей и ржавым металлом, она была мертвой и ничьей.
Ни одной былинки не уцелело на ней, и в июльские полдни она пахла калом
и кровью. Но никогда, ни за какой благословенный сад с тучными плодами и с
цветами теплиц люди так не боролись, как за этот вожделенный пустырь.
Каждый день кто-нибудь полз с земли французской или немецкой на" землю,
называвшуюся "ничьей", и замешивал глину вязкой кровью.
Одни говорили, что Франция воюет за свободу, другие - что она хочет
похитить уголь и железо; но солдат 118-го линейного полка Пьер Дюбуа
воевал только потому, что была война. А до войны был виноград. Когда шли
слишком часто дожди или на лозы нападала филоксера, Пьер хмурился, он
стегал собаку, чтобы она его не объедала. А в хороший год, продав выгодно
урожай, он надевал крахмальную манишку и ехал в ближний городок. Там, в
кабачке "Свиданье принцев", он веселился как мот, хлопал служанку по
широкой спине и, бросив в машину два су, слушал, приоткрыв рот, попурри.
Один раз Пьер болел, у него сделался нарыв в ухе, это было очень больно.
Когда он был маленьким, он любил ездить верхом на козе и красть у матери
сушеные фиги. У Пьера была жена Жанна, и он часто любовно сжимал ее груди,
крутые и смуглые, как гроздья винограда. Такова была жизнь Пьера Дюбуа. А
потом Франция начала сражаться за свободу или добывать себе уголь, и ов
стал солдатом 118-го линейного полка.
В пятистах шагах от Пьера Дюбуа сидел Петер Дебау, и жизнь его была
непохожей на жизнь Пьера, как непохожа картошка на виноград или север на
юг, и она была бесконечно похожей, как похожи-друг на друга все плоды
земли, все страны и все жизни. Петер ри разу в жизни не ел винограда, он
только видел его в окнах магазинов. Музыки он не любил, а по праздникам
играл в кегли. Он хмурился, когда солнце пекло и йе было дождей, потому
что тогда травы желтели и коровы Петера давали плохое молоко. У него
никогда не болело ухо. Однажды он простудился и с неделю пролежал в
сильном жару.
Мальчиком Петер играл со старой отцовской
