Юрьев Зиновий - Альфа И Омега
ЗИНОВИЙ ЮРЬЕВ.
АЛЬФА И ОМЕГА
ФОРМИКА РУФА
Жаба открыла дверь, нехотя сложила печеное личико в вялую улыбку и
промямлила:
- Ах, это вы, мистер Карсуэлл! Боже мой, вы и не представляете себе,
как я рада вас видеть... Не представляете... Еще секундочку, и вы бы меня
не застали. Как раз собиралась выйти...
На ней была розовая, похожая на взбитый крем, шляпка, из-под которой
виднелись жидкие седые пряди завитых волос, розовое платье и розовые
перчатки.
- ...Такая жара на улице, просто ужасно!
"Почему наши старухи всегда носят розовые шляпки? - подумал Дэн. - Мы
почему-то превращаемся в нацию розовых старух".
- Миссис Камински, я хотел спросить у вас: вы случайно не знаете, куда
именно уехала Флоренс?
Ловкими движениями лицевых мускулов Жаба попыталась изобразить на
физиономии смесь любви и горя, скосив при этом глаза на зеркало, перед
которым стояла. Смесь, однако, не получилась. В одном глазу злобно
сверкала любовь, в другом - горе.
Дэн с трудом проглотил поднимавшееся в нем раздражение и еще раз,
стараясь быть вежливым, спросил:
- Простите за назойливость, но неужели она не сказала вам, куда именно
едет?
- Бедняжка, я так заботилась о ней... Не знаю, смогу ли я когда-нибудь
найти себе такую жиличку... Кроткая, милая... Ангел, ну просто ангел!
"Конечно, ангел за сорок долларов в неделю, да еще кроткий и милый..."
- подумал Дэн.
- Дорогая миссис Камински, я вам охотно верю, что Фло ангел, но даже
ангел должен иметь адрес. Не может быть, чтобы она не сказала вам, куда
едет.
- Представьте себе, не сказала. А вам? Неужели она не сказала вам?
Ай-яй-яй!.. Нынешние молодые люди... - В голосе Жабы послышалось подобие
сочувствия. Злорадство делало ее великодушной.
- До свиданья, миссис Камински, мне было чрезвычайно приятно
побеседовать с вами. В высшей степени приятно. И кроме того, я вам очень
рекомендую выкрасить и глаза в розовый цвет, под цвет шляпки.
Дэн вышел на улицу. Густой зной недвижимо висел над городом, слегка
колеблясь у раскаленных капотов и крыш машин. Разморенный асфальт лениво
оседал под каблуками.
Когда он уселся в свой "Мустанг", то почувствовал, что вот-вот
сварится. На внутренней поверхности ветрового стекла испуганно гудела
иссиня-зеленая жирная муха. Дэн попытался прихлопнуть ее, но она ловко
выскользнула из-под ладони. Второй раз поднять руку уже не было сил.
Впрочем, делать этого, наверное, и не следовало. Муха придавала зною
законченность, делала его совершенным. Точь-в-точь как розовая шляпка
миссис Камински. Над мостовой дрожали маленькие миражи. Казалось, улицу
заливает вода.
- Черт с нею, черт с ними всеми, включая мою дорогую, любимую мисс
Флоренс Кучел и дорогую, любимую муху на стекле! - с отвращением
пробормотал Дэн и включил мотор.
"Мустанг", словно в предчувствии прохладного гаража, нетерпеливо рванул
с места. Муха по-прежнему билась о стекло.
Поднявшись к себе домой, Дэн бессильно плюхнулся в кресло и закрыл
глаза. Он не мог заставить себя даже снять пиджак. Бессмысленно. Все равно
он давно приклеился к спине. Навсегда. Его даже похоронят в этом пиджаке.
И миссис Камински придет на похороны в розовой шляпке. Снова и снова он
тупо повторял себе, что не желает больше думать о Фло, но в глубине
сознания маленькая, остренькая мысль, на которую жара почему-то не
действовала, решительно возражала: это неправда. Он не мог не думать о
ней. Мало того: он хотел думать о ней.
Он достал из кармана пиджака письмо Фло и долго смотрел на него, не
разворачивая листка
