Юринсон Александр - Alter Omnia
Александр Юринсон
ALTER OMNIA
- Спокойной ночи, дорогуша, - сказала Лиз и натянула одеяло
до ушей.
Дорогуша - она называла меня так, а я звал ее Лиз. Мы
познакомились еще в те советские времена, когда всякое
подражание западному было шикарным. Мое прозвище появилось
позже, когда модными стали педики. Если уж жить с человеком, то
как-то надо друг друга называть, а всякие "зайчики", не говоря
уж об именах или - упаси бог! - фамилиях, вызывают у нас
тошноту. Это то немногое, что объединяет нашу примерную чету
спустя десять лет после свадьбы.
Я повернул лампу к себе и вытащил из кучи на полу книжку.
Наша супружеская кровать разделена посредине проходом, куда
каждый сваливает все, что может понадобиться ночью. Два плеера и
десяток кассет, стопка модных журналов, уползающая под кровать
Лиз, мои бумажки и книжки, а также всякие шмотки - но эта книга
лежала сверху.
Я купил ее сегодня. Новая книга Виталия Москвина. Я скупал
все книги этого автора и читал их по нескольку раз от корки до
корки. Даже несмотря на то, что заранее знал, о чем написано на
каждой странице. Нет - именно поэтому. Я все ждал, что следующая
книга будет его, а не моей. Но ничего не происходило. Вернее,
происходило черт знает что!
Я не написал ни одной книги, но сочинил множество. Сколько
я себя помню, мой мозг работал на два фронта. Одно полушарие
занималось текущими делами - я куда-то шел, что-то делал,
разговаривал, занимался любовью - и полголовы вникало во все эти
проблемы. А вторая половина придумывала. Романы, повести,
рассказы, стихи - все было классным. Не будь я собой, я бы читал
только эти книги. Но писать их у меня не получалось. Может быть,
потому, что когда я пытался делать это, включалось другое
полушарие, а оно было создано для всякой прочей дребедени,
только не для сочинительства. И я ничего не мог поделать.
Омерзительная работа, в которой я увяз, добывая средства к
существованию - а у меня уже была полноценная семья, и какими бы
странными ни были отношения с Лиз, дочку я любил - работа моя
заключалась в том, что я набирал на компьютере тексты. На
профессиональном языке это называется кодированием, а на деле
это лекарство от здорового образа жизни. Дома у меня стоит
компьютер, издательство "Августа" дает мне поганую рукопись,
через неделю я отдаю эту самую рукопись и дискету, а в конце
месяца получаю деньги.
Деньги! К деньгам я стал испытывать легкое отвращение,
потому что они попали в прямую зависимость от того, что
программисты называют "топтать кнопки". По крайней мере - к
деньгам из "Августы". Но если бы не эта работа, я так бы и не
узнал про Виталия Москвина.
Несколько лет назад мне довелось посетить пару раз одну
литературную тусовку. Лиз назвала эти сборища "рыбными
четвергами". Может быть, стихи, которые я писал, были не
гениальны, но во всяком случае грамотны. А в той компании я
чувствовал себя усталым, тупым и бездарным. И перестал туда
наведываться. Но там я познакомился с ним - с Виталием
Москвиным. Хотя какое знакомство - оказалось достаточно одной
беседы, чтобы понять, что в этом знакомстве нет нужды.
Сероватый, вяловатый, бездарноватый - даже отрицательные черты
были в нем какие-то уполовиненные. Совершенный недочеловек.
Впрочем, это теперь я так злопыхаю, а тогда забыл о нем сразу.
А пару лет спустя после той встречи в издательстве мне дали
рукопись. Тоненькую, страниц сто пятьдесят на машинке. На
титульном листе было написано его имя. Я тут же прочел первый
абзац. А вот текст был м
