Яковлев Юрий - Мой Знакомый Бегемот
Юрий Яковлевич Яковлев
МОЙ ЗНАКОМЫЙ БЕГЕМОТ
ЧЕТВЕРОНОГИЕ ДРУЗЬЯ
Человек устроен так, что летом он мечтает о синих мятных снегах и о
ледяных узорах в окне своей комнаты.
Зато зимой подай ему палящее солнце, зеленый шелест ветвей, запах
черники.
Я шел по глубокому рассыпчатому снегу и думал о лете. Не о скромном
русском лете, а о южном - с приторными запахами ярких цветов, с камнями,
раскаленными, как печь, с ленивым, обессиленным от жара морем. Мне даже
стало жарко от своих мыслей - я расстегнул дубленку и сдвинул шапку со
лба. Снег превратился в сыпучий кварцевый песок, елки взметнулись
кипарисами, а ветви сосен закачались, как зеленые веера пальм.
И тут на белом снегу я увидел розовое облако. Оно двигалось медленно,
переваливаясь с боку на бок. Иногда оно останавливалось, поворачивалось ко
мне и снова продолжало свой путь. Это был бегемот. Ног не было видно - у
бегемота ноги коротышки, они наверняка тонули в снегу, - и бегемот как бы
плыл, касаясь снега своим круглым животом.
Этот бегемот был воображаемый, как сыпучий песок, кипарисы, веера пальм.
Но в последние дни в моей жизни появился вполне реальный бегемот. Я с
ним разговаривал и почесывал за ухом. Уши у него маленькие, скрученные
фунтиком - два розовых фунтика. Бегемот выступал в цирке. И после
выступления я отправился к нему за кулисы. Откровенно говоря, мне
захотелось почесать его за ухом.
У меня в этом деле есть некоторый опыт. Я, например, чесал за ухом
маленького крокодила. У него были зеленые глаза с черными
ромбиками-зрачками. Кончик носа загнут кверху, как у стоптанного ботинка.
Короткие лапы прижаты к бокам, а по спине от загривка до кончика хвоста -
цепочка бугорков. Я чесал крокодила за ухом, а он закрывал глаза от
удовольствия и тихо гуркал. Интересно, как отнесется к моей ласке бегемот.
Бегемот был ярко-розовым. Можно было подумать, что он только что вышел
из жаркой бани, где его мыли, скоблили, терли мочалками, щетками. Потом
поддали сухого пара и стали бить пахучими вениками по крутым бокам. И
распаренный, чистый зверь стал розовым как фламинго. Только те места,
которые не удалось отмыть, были как бы присыпаны угольной пылью.
Я стоял перед клеткой и рассматривал его вблизи.
Его голова - большая и тяжелая, как колокол. Огромный рот до ушей, а
вокруг натыканы рыжие еловые иглы - щетина. Иглы-усы, иглы-борода. Когда
же бегемот открыл пасть, я даже попятился - зубастая, необъятная, пышущая
жаром, она оглушала ослепительным розовым цветом. Розовый язык, розовая
гортань, розовое небо. Не нёбо, а небо, озаренное зарей. И кажется, из
огромного зева вот-вот выкатится солнце. И жаркое дыхание - это
приближение солнца...
То ли от мыслей о бегемоте, то ли от ходьбы по глубокому снегу, мне
стало еще жарче. Я прокладывал в снегу теплую дорожку, и передо мной
возникали глаза бегемота. Они все время смотрели в одну точку и ни на что
не обращали внимания. Но в них не было ленивого безразличия увальня. Глаза
были на чем-то сосредоточены.
Может быть, бегемот вспоминал свой родной край, или думал о подруге,
или у него что-то болело...
Каждый раз, когда я приходил в цирк, я чесал бегемота за ухом.
У него холодная толстая кожа, но она теплела от моей руки. Бегемот не
закрывал глаза и не гуркал. Он смотрел в одну точку.
Я приходил к бегемоту с его другом - дрессировщиком Степаном.
И бегемот салютовал ему раскрытой пастью - своей великолепной улыбкой,
улыбкой до ушей, улыбкой во все зубы, улыбкой теплой и ослепительной.
Степан запуск
