Ямпольский Борис - Гиперболический Диагноз
Борис Ямпольский
Гиперболический Диагноз
-- Ну-с, молодой человек!--сказал врач. он весело открыл историю
болезни, вынул из бумажного кармашка хрустящие листки свежих анализов и стал
их проглядывать, и вдруг я увидел, что у него подрагивают пальцы.--
так-с!--сказал он и взглянул на меня. -- как вы себя чувствуете?
И пока я подробно рассказывал свои ощущения, он снял телефонную трубку
и кому-то там сказал:
-- Пожалуйста, зайдите ко мне.
В комнату вошла молодая изящная сестра в ярко, до стекловидности,
накрахмаленном халате. Врач молча пододвинул к ней листки анализов, она
прочла, и они переглянулись.
-- Доктор, что со мной?
-- Ничего особенного, надо лечь в больницу и исследоваться.
-- Напишите гиперболический диагноз, -- посоветовала сестра. -- Я
вызову "скорую". Ложитесь, -- приказала она мне.
-- Зачем?
-- А иначе не возьмут.
Они вошли в комнату, стремительные, будто все еще летели с сиреной, в
белых халатах и белых шапочках,
-- Ходить можете?
-- Конечно, -- с радостью сказал я.
Сестра строго посмотрела на меня и отвернулась.
Сопровождаемый белыми ангелами, я пошел. Встречные поспешно уступали
мне дорогу, и спиной я чувствовал их взгляды, и казалось, все знают, что со
мной, один я ничего, не знаю, а может, никогда и не узнаю.
Я вышел на солнечное крыльцо; отвлеченно сиял день, вокруг уже ничто
для меня не существовало и реально не жило -- ни этот знакомый дом с
разноцветными балконами, ни старый, шумящий тополь, ни ларек на колесах, где
я покупал раков и польское пиво "Сенатор"; существовали только вот эти
несколько шагов по асфальтовой дорожке к длинной светло-кремовой машине с
красным крестом, белыми занавесками и мрачным, все уже на своем
катастрофическом веку повидавшим шофером, грудью лежащим на баранке.
Несколько прохожих, и среди них один знакомый мне мальчик, смотрели,
как я влезал в машину. Мальчик был удивлен и испуган. Я помахал ему рукой,
но он даже не улыбнулся.
Ревела сирена, и я слышал, как шуршали шины. Это везли меня.
В приемном покое больницы сестра очень внимательно прочитала
сопроводительную бумажку, похожую на ордер, расписалась, и врач "скорой
помощи", не взглянув на меня, ушел. Меня сдали и приняли.
Я сидел на скользком клеенчатом лежаке и ждал.
Я мог еще уйти отсюда в раскрытые ворота, сесть на трамвай, на
троллейбус или пойти пешком по длинной горячей летней улице в кино, или в
гости, или на собрание. Как все это было тепе'рь далеко, неправдоподобно и
незначительно.
Пришла нянечка и сунула мне под мышку градусник. Потом, пока я сидел с
градусником, явилась сестра, села за стол, покрытый заляпанной чернилами
простыней, положила перед собой бланк истории болезни и стала спрашивать
фамилию, адрес, национальность. Я медленно вползал в новую, далекую, чуждую
жизнь.
В это время в комнату вошел высокий, худой человек в очках и устало,
как бы вскользь спросил, что со мной. Это был дежурный врач.
Он задавал мне вопросы, я отвечал, а он кивал головой и записывал, что
ему надо и как ему надо. Потом он встал и как-то сонно, незаинтересованно
ощупал мой живот, велел показать язык и, уже не глядя на меня, сел и стал
писать неразборчивыми, похожими на латинский шрифт закорючками что-то свое,
из себя, уже не связанное с моими ответами.
-- Доктор, что у меня?
-- Я не колдун, исследуют.
-- А если что найдут, нужна операция?
-- Это по вашему желанию, -- вяло ответил он.
Он положил ручку, и сестра повела меня в соседнюю комнату, более темную
и хаотичную. Здесь и воздух
