Ямпольский Борис - Одна Ночь
Борис Ямпольский
Одна ночь
Оба они были в Москве первый раз. Он, легкоатлет из Ростова, приехал на
соревнования, а она, молодая учительница, -- проездом из Риги на Урал, где
жили ее родители.
Они встретились случайно и долго гуляли по улицам, проголодались и
пошли в ресторан "Кристалл", а когда вышли, была уже ночь.
У него был номер в гостинице в Лужниках, а ей негде было ночевать, еще
днем она объездила все гостиницы, но все было забронировано за делегациями.
И они пошли в Нескучный сад, вниз к Москве-реке, по траве, под молодыми
деревьями.
Они сели на скамейку и долго целовались и потеряли ощущение времени.
-- Это со мной в первый раз, ты вот не веришь, что это со мной в первый
раз, -- говорила она.
Он не отвечал, он молча, и упорно, и поспешно целовал ее, перехватывал
и ломал ей руки, и закидывал ей голову, и целовал в губы, и она уже не могла
говорить и худенькими руками охватывала его за шею и задыхалась в поцелуе.
Над рекой все время мелькали огни метропоезда, и темная вода отражала
блики, а потом, в какую-то утерянную обоими минуту, вдруг стало совсем тихо
и одиноко, и Ленинские горы, и Москва-река с цепочкой метро-моста, и где-то
там, наверху, гудящая магистраль -- все было фантастично, нереально и
расплывалось, и казалось, что они глубоко-глубоко, на дне колодца, и жизнь
гудит где-то вне. '
Там', за рекой, во тьме, где мигала, мерцала, переливалась огненная
ряска, угадывался великий город с его улицами, площадями, башнями и
антеннами, с миллионами жизней и судеб, и он жил своей таинственной, роковой
ночной жизнью, а они жили своей, независимой от него и ни от кого, краткой,
мотыльковой, только им принадлежащей.
Она долго глядела, всматривалась в свете звезд в его лицо и с
удивлением спрашивала: "Слушай, где ты был всегда, почему я тебя не знала?"
-- а он в ответ приближал губы, и мир со звездным кебом и печальными земными
огнями опять вертелся, как глобус.-
Ночь была их, и все принадлежало им: и полночный гул, и зарево над
городом, и легкая, призрачная мгла, плывущая над рекой, и ветерок,
шелестящий в молодой листве, и ночная роса, которая чувствовалась на ее
губах горькой дождевой каплей,
И гея их жизнь, судьба, будущее, -- все было в их власти, и они могли с
ними делать все, что хотели.
Стало прохладно, и он отдал ей свой свитер и боло-нью, и она заснула на
его плече. А он сидел в одной рубашке и курил, изредка взглядывая на нее,
которая стала вдруг ему роднее и ближе сестры, матери.
Она спала тихо, кротко, уютно под звездами и листьями этой ночи,
охраняемая великим и вечным чувством.
Над рекой поднялся туман. И в это время внизу, под трибунами водной
станции, кто-то прыгнул в воду и поплыл саженками на середину реки, и хорошо
было слышно шлепанье ладоней по воде, девичий голос прокричал: "Игорь,
вернись, Игорь!",--а Игорь в ответ закричал: "О-го-го!" -- и стал нырять и
отфыркиваться, и все, и даже дыхание этого Игоря было слышно так ясно,
чисто, резко, передаваемое самой мглой, Словно это было совсем рядом.
И время шло, звездное небо двигалось к утру и излучало таинственный
гул, или это был распространенный и как бы растворившийся а воздухе
титанический гул далекого города.
А он курил сигарету за сигаретой и смотрел на левый берег, где в
дымчатой бесформенной мгле постепенно возникал город, и когда он стал
розовым, радостным и послышались сигналы машин, он ее разбудил и сказал:
-- Смотри, уже утро.
Они поднялись в гору и пошли по голубому открытому проспекту к
универси
