Яницкий Владимир Владимирович - Царство Мордастое
Владимир Владимирович ЯНИЦКИЙ
ЦАРСТВО МОРДАСТОЕ*
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Срок один
Двадцать пять
Новый срок
Обычная история
Жил-был художник один
Следующий
Смена караула
Все - зеки
Любимые портреты
Паек и рацион
Запеканка по-стахановски
Хорошо жить
Темные черточки в отдалении
Две рабочих смены и турнепс
Рацпредложение Лисы
Знаменитая теплушка
Начальник не замерзнет
Тепло одет
Шайтан-гора
Природная могила
Директива решимости
Проявление несимпатии
В отпуск домой
Справедливости ради
Клятва
Как играли
Дядя Ваня-шакал
И другой
Архитектурный стиль
В метель
Мыши
Верные друзья
Врачи
Откуда ветерок
Еще статья
Симкина свадьба
Отец и сын
Значение термина
Вражда
Кто они
И почему
Завязал
Восстановление в правах
Дуэль
Петля на шее
У костра
Удачный побег
Труп на вахте
Оркестр
Ключ в двери
Брошенные лагеря
________________________________________________________________
Срок один
Характерно, что бандит, убивший двадцать человек, растлитель
малолетних, последний зверюга, отсиживает такой же срок, какой, допустим,
слесарь-сборщик, однажды сказавший, что "студебеккер" - отличная машина.
"Восхваление иностранной техники!" - значит, враг народа, значит,
политический.
_______________
* Гонорар за рассказы автор перечисляет в фонд Мемориала жертвам
сталинизма.
Двадцать пять
Один дух железную дорогу всю спустил налево - двадцать пять лет
получил, другой трансформаторной ленты украл - столько же: хищение
соцсобственности - одинаково. Тогда многие сидели за трансформаторную
ленту, она хорошо шла на подошвы ботинок. За две машины картошки, как и за
два присвоенных миллиона - двадцать пять.
Кто троих убил, ходит посмеивается: а мне десять дали.
Новый срок
Срок у него минимальный - четыре месяца. В шахту идти - "не пойду".
Кум рядом смекает: "Ага, антисоветский саботаж - пятьдесят восьмая, пункт
четырнадцатый - десять лет".
Обычная история
Заключенный лагеря - участник революции и гражданской войны, два
ордена Красного Знамени, обращается к начальнику лагеря: "Понимаешь ты или
нет, что я Советскую власть строил?!" Тот все понимает.
Жил-был художник один
На одном заводе еще недавно работал художником человек. Теперь он на
пенсии. Немцы с него в концлагере сняли скальп. И он хорошо помнит того
немецкого профессора, который возглавлял лабораторию. В плену у немцев он
был четыре года. Последующие десять он находился в нашем лагере за то, что
находился в немецком. Всего четырнадцать. У него есть парик, наколка и
некоторые впечатления для сравнения.
Следующий
Люди выходили из трюма корабля, стоящего на причале, бесконечной
длинной лентой. Голова колонны уже приближалась к сопке, а хвост все никак
не показывался из трюма. Тысячи, много тысяч людей. Казалось, они идут с
морского дна через корабль, который служит воротами.
У трапа стоял начальник конвоя и бил большим деревянным молотком по
спине каждого сходящего с трапа на землю: р-раз! два! Он считал до
четырех, конвоир отмечал четверки на учетной доске. И тут, как ударил
очередного и замахнулся на следующего, этот следующий вдруг так на него
посмотрел, таким жгучим и пронзительным взглядом, что опустилась рука
начальника конвоя, содрогнулся он от страшной, почти физической силы этого
взгляда и ничего уже понять не мог.
А люди шли мимо, шли и шли. Их надо было пересчитать, перед тем как
убить, перед тем как прекратить вообще всякий счет их здоровью, состоянию
духа, жизням, перед тем как набить их трупами рвы, где их никто и никогда
бо
