Яркевич Игорь - Свечи Духа И Свечи Тела, Рассказы О Смене Тысячелетий
Яркевич Игорь
Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий
Большое русское ограбление
Потом, конечно, что-то еще будет. Все образуется. Жизнь не кончается.
Новое тысячелетие должно означать новый скачок. Возможен новый всплеск моды на
двуполую любовь; дети в любом случае рождаться не перестанут. Если женщины
совсем уже не захотят рожать, то детей теперь можно клонировать. Русское
солнце не погаснет. Русский металл не заржавеет. Русский мускул не
закостенеет. Русский волос не раскудрявится. Русский колос не завянет. Русский
лес не согнется. Пушкин допишет неоконченную главу "Евгения Онегина" и оторвет
Дантесу яйца. Толстой вернется в Ясную Поляну. Россия найдет еще силы и
средства взлететь в космос. Появится русский автомобиль, способный
конкурировать со всем, что ездит. Заводы дадут план. На прилавки русских
магазинов ляжет свежее, сочное мясо. Милиция поймает негодяев и отпустит
невиновных. Врачи научатся лечить СПИД или хотя бы грипп. Станет и меньше
говна. Тогда же сразу возникнет новое говно, но прежнего станет заметно
меньше. Не все отравятся алкоголем. Не всех убьют наркотики. На русский рынок
вернутся инвесторы. Интернет станет главной реальностью. Придут новые
эстрадные композиторы и напишут новые шлягеры. Придут новые политики и дадут
новые концепции. Русский хуй еще себя покажет, а русские люди еще получат
удовольствие от жизни! Как-то будет продолжаться и искусство. Как именно - я
пока точно не знаю, но как-то все-таки будет. Сейчас кажется, что никак, но
как-то будет, абсолютно точно. Может быть, даже снова начнут читать и писать
стихи в прежнем объеме. Я в этом почти уверен. Я это знаю почти наверняка. Мне
в этом почти можно верить.
Других я могу в этом убедить. Я вообще могу убедить кого угодно в чем
угодно! Но не себя. Себя не могу. И Марину тоже не смог. Марина мне верила, но
устала ждать, когда произойдет все то, что должно. Марина не врала, когда
говорила, что верила. Она мне верила до самой отставки Ельцина и
несостоявшейся вакханалии вокруг компьютерных сбоев на цифре "2000". Я видел
ее глаза, слышал ее слова и читал ее письма, - она верила! Но когда Ельцин
передал власть Путину, а компьютеры прочитали цифру "2000" так же легко, как
любую предыдущую или следующую цифру, и ничего не изменилось, - она устала.
Когда она устала, она по-прежнему верила! Верила, что жизнь не кончается, что
Пушкин оторвет Дантесу яйца, что русский хуй еще себя покажет. Верила! Но она
устала.
Когда Марина устала, то она заговорила про ограбление банка.
Сначала я это воспринял как шутку. Не самую удачную, но и не самую глупую.
Шутка как шутка. Я сам иногда люблю так пошутить. И люблю, когда так шутят
другие. И Марина тоже относилась к этой идее несерьезно. Она сама над ней
смеялась. Но она заговорила о ней снова. Она все чаще и чаще к ней
возвращалась. Она уже говорила об этой идее серьезно. Идея оформлялась.
В любом случае ограбление банка Марину интересовало не как цель, а как
средство. Средство мщения русской литературе. Марина увлеклась феминизмом, и
колесо феминизма ее переехало! Теперь Марина собиралась переехать этим же
колесом русскую литературу. Русская литература обращалась с женщинами,
конечно, скверно. Анну Каренину она засунула под паровоз. Сонечку Мармеладову
выебала. Настасью Филипповну зарезала. Княжне Мэри нагрубила. Муму утопила.
Утопила и Катю. Другую Катю отпиздила, а еще одну Катю посадила. Полину свела
с ума. Машу измучила. Нину отравила. Татьяну Ларину послала на
